Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

— За последние сто лет ни один отакийский моряк не забредал к нам в Гнилой Тупик. — Человечек смеющимися глазами снизу вверх смотрел в лицо беглому. — Моряк-южанин и без денег. Разве такое бывает? Странный ты южанин. Еще и руки лишился.

Уги потянул руку назад, но карлик даже не шелохнулся. Казалось, его пальцы вросли в татуированное предплечье, пустили в нём корни, пронзив гниющее мясо до самой кости. Горбун медленно потянул изувеченную плоть ближе к кузнечному горну. Когда гниющая рука вошла в белый жар Праворукий, упав на колени, истошно закричал.

— Тише, южанин! — неестественно широкая ладонь, прервав крик, зажала его рот. Да так, что кожа пересохших губ, вдавленная в зубы, треснула словно бумага.

— Огонь и вода — лучшее, что есть на свете. Их сочетание творит чудеса.

Карлик вынул из огня дымящуюся культю, поднес к ней глиняный кувшин. Под струей ядреного спирта раскаленная плоть зашипела умирающей издыхающей змеей. Глаза закатились от нестерпимой боли. Ступни судорожно застучали по черным от нагара доскам.

— Дай внутрь, — крикнул Праворукий, теряя сознание.

Железный мастер, с силой потянув за подбородок, влил оставшееся содержимое кувшина прямо в его пульсирующее горло…

День клонился к закату. Рука перестала болеть — пять дней огненных вливаний в пустое брюхо вперемешку с мертвецки беспробудным сном на лежанке под окном в крохотной кузнице шли на пользу.

Похмельная отрыжка выходила носом. Голова пустая, словно карман нищего. В ослабевшем теле ни грамма напряжения. Но силы понемногу возвращались.

Ухо уловило тонкоголосое кудахтанье. И то были не куры за окном — перед ним стоял железных дел мастер с горделивой прямой осанкой, насколько позволял это сделать его горб, и звонко декламировал:

— Южанин, южанин! Бабушке своей расскажи. Кхех… Я сразу понял, ты — беглый каторжник, отрубивший себе руку, закованную в кандалы. Вот кто ты!

«Пусть будет так», — подумал Праворукий. Что он мог возразить? Лишь удивленно рассматривал сверкающую на руке обновку. До блеска отполированная поверхность отражала мерцающие искры остывающих в горне углей.

— Пришлось подгонять. Твоя рука, что нога у быка, — кузнец вбил последнюю заклепку в металлическое ушко ближе к локтю, затянул винты зажимов, подстраивая их под массивное предплечье. — Без надобности не снимай. Да и снять-то будет непросто.

Затянул кожаные ремни выше локтя. Осмотрел конструкцию:

— Ну-ка, подними.

Праворукий повертел рукой перед глазами подслеповатого хозяина кузницы. С силой опустил на стоящий рядом табурет. Протяжно скрипнув под тяжестью металла, ножка дала трещину.

— Аккуратней с мебелью, южанин! — по-хозяйски нахмурился кузнец. — Дай-ка сюда.

Гость выставил руку вперед. Обхватив ладонями холодную сталь, горбун ощупал ее со всех сторон. Осмотрел, покачивая на весу, оценил тяжесть.

— Что? Лучше старой-то будет? — довольно улыбнулся. Упёр устройство в злосчастный табурет, — а вот так старая рука умела?

Нажал с тыльной стороны локтевого сустава на крошечный рычаг, и остро отточенный длинный штырь, со звоном вырвавшись наружу, насквозь пробил толстую доску табурета. Железных дел мастер остался доволен.

— Четко, как часы. Но, может, это лишнее? Может, ты святой? — с сомнением посмотрел на Праворукого.

— Пусть будет.

— В любом случае теперь есть чем поддеть кусок мяса… или чью-то юбку. Кстати, о юбках. Знает ли похожий на южанина беглый каторжник, зачем в нашем порту корабли королевы Геры? Он, случайно, не из гребцов одной из её галер?

Карлик глянул в окно, словно пытался разглядеть отакийские суда, стоящие на рейде в оманской гавани.

— Нет.

— А что о ней в порту шепчут?

— О ком?

— Понятно. Чувствую, скоро услышим.

Высвободив табурет, кузнец снова нажал на рычаг и штырь, коротко взвизгнув, скрылся в чреве железной конструкции.

— Ну? — подвел итог.

Праворукий вынул из-за пояса кухонный тесак. Положил на еле живой табурет.

— Все, что есть.

— Неравноценный обмен, однако, — хозяин смешливо сверкнул близорукими глазами.

— Остальное запиши на мой счет.

— У тебя есть счет? — Было заметно, что кузнец и не ждал награды. Больше любовался собственным творением. — Самому-то нравится?

— Хорошая вещь.

Словно принимая окончательное решение, мастер махнул рукой:

— Значит, договорились. Дарю.

Хотя и без этого все было ясно. Кузнец, взяв тесак и мельком глянув на кровь, засохшую на лезвии, спрятал под наковальню.