Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

Наконец отакиец неуверенно промямлил в ответ и робко протянул разъяренной жене туго набитый кошелёк купца. Женщина умолкнув, с интересом осмотрела мншочек, высыпала на ладонь горсть золотого песка.

Уги Праворукий догадался, что это было золото. В своей жизни он видел только серебро и даже держал в руках сто три серебряных томанера. Но золота он не видел никогда.

На женской ладони лежало целое состояние. Тень улыбки тронула губы отакийки. Тотчас прогнав ее и пронзив грозным взором поникшего мужа, она, указывая на гребцов, приказала властно и требовательно:

— Арх!

Вельможа, выглядевший перед ней побитым щенком, согласно кивнул и сделал жест рукой, выдворяя всех из купальни.

— Сейчас задаст ему под хвост, — прошептал северянин, когда они снова оказались в библиотеке. — Я слышал об этом, но не верил.

— О чем слышал? — уточнил Уги.

— О безмерной власти женщин в Отаке.

— О чем?!

— Видишь, оказывается и так бывает.

— Бабам подчиняться? Да уж лучше акулам на съедение!

— И все же Отака — богатейшая во всем Сухоморье. Даже обычный житель Дубара много состоятельнее самого зажиточного нашего с тобой земляка.

— Да ни за какие деньги! Уж лучше висеть на копье кочевника, чем быть под бабьей юбкой!

— И вместе с тем, у отакийцев высоко развита наука и культура. Образование на высочайшем уровне. Их не сравнить с нами, забитыми и дикими.

— Вот еще! Кто из нас забитый? Что б меня так унижали, как его…

— А он не считает себя униженным.

— Да какая разница, что он считает. Я — галерный раб, и не живу в таком доме. И я не образованный и не культурный, как он. Всю жизнь я жру дерьмо, запивая его слезами. Но я перестану себя уважать, если подчинюсь бабе!

— Ты без сомнения настоящий гераниец, — улыбнулся северянин и отвернулся к книжным полкам. — Знаешь, что это такое?

Он указал на книги.

— Слышал.

Уги не мог успокоиться. Его взбесило услышанное. Огромные руки налились кровью. «Как такое может быть?» — недоумевал парень. Он не жалел ни себя, до конца жизни прикованного к галере, ни северянина, которого без сомнения на обратном пути бросит в море пузатый Кху. Он никогда и никого не жалел. Но сейчас ему было безмерно жаль этого несчастного отакийского вельможу. Праворукий вспомнил, как с виду серьезный и статусный, богатый и образованный, одетый в дорогие, расшитые узорами белоснежные одежды отакиец безропотно стоял в своей собственной светлой купальне перед кричащей женой, не в силах произнести ни единого слова в защиту. Уги передернуло от злости. Он мотнул головой и заскрежетал зубами, пытаясь прогнать мерзкое видение.

Кочевник По и безымянный гераниец уселись на мраморный пол. Гелар взял одну из увесистых книг в кожаном переплете с аккуратными медными уголками.

— «Трактат о Вечном» магистра Эсикора, — прочел название. — Великий был философ. Его имя знал каждый уважающий себя ученый Сухоморья, от пустыни Джабах до крайних Герейских гор. Ты никогда не хотел выучиться читать?

— Не думал об этом.

— Никогда не поздно начать.

— Ты шутишь? Я галерный раб.

— Как говорят отакийские монахи — пути Единого неисповедимы. Никто не знает будущего, и все же каждый день человек должен постигать новое.

— Твое будущее я знаю и так. Да и свое тоже.

— Как знать. День прожит не зря, если научился чему-либо.

— Чему научили меня бесконечные дни на галере? Я уж и со счета сбился.

— Стойкости. Отрешенности. Принятию.

— Ну-ну.

Дверь открылась, в библиотеку вошел отакиец и с порога что-то крикнул Гелару. Тот спешно поставил книгу на место. Сидящие вскочили.

— Пошли, — сказал северянин.

Когда гребцы опять оказались в купальне, черноволосая хозяйка осмотрела их с головы до ног, и Уги показалось, что на нем она задержала свой взгляд дольше положенного. Указав на ванну, она негромко, но властно сказала что-то на отакийском.

— Берите ванну и несите на корабль, — перевел Гелар.

— На повозке везти не будем?

— Экономят. Так они договорились с Тордо.

— Мы сдохнем под ней, — скривился безымянный гераниец.

— Какая разница, где отдать концы, — выкрикнул Уги так, чтобы слышали все, — в этом цветнике, или на дне Сухого моря.

Он уверенно шагнул вперед и добавил, обращаясь к хозяйке:

— Так вот кто в этом доме главный. Ну-ну. Сейчас я тебе кое-что покажу. Небось, не догадываешься, на что способен простой парень из геранийской деревни?

Он подошел к ванне, смачно плюнул на ладони так, что поморщились даже стражники, и крепко ухватился узловатыми пальцами за ее гранитные выступы. Сделав несколько глубоких выдохов, Уги Праворукий, яростно крикнув: «Вражье отродье! Будете знать!» потянул тяжелую ванну на себя.