Бентли Литтл: Шмель

Я услышал фырчанье мотора Бейкера спустя пять минут. Я вышел встретить его. К входу в хижину подъехал пустой эвакуатор.

− Эй! — крикнул он. — Давненько не виделись!

Я показал Бейкеру средний палец, он засмеялся. Мы обменялись любезностями, он открыл пиво, и мы, наконец, заговорили о деле. Я спросил, слышал ли он когда-нибудь о городке Шмель. И рассказал ему историю отца Лопеза.

Бейкер хихикнул.

− Черт, да, помню, Шмель. Но это не настоящее название. Это мы, американцы его так назвали, нас там здорово ужалили. Испанское название длиннее. Оно переводится «волшебные пески», или что-то вроде того.

Он глотнул пива.

− Да, бывал там много раз, фотографировал, исследовал. Он похож на наш Аламо, знаешь? Только никогда не был столь известным, потому как там никто из знаменитостей не умирал. Что ж, я думаю, техасцы лучше нас умеют хвастаться.

− Но почему тогда священник так испугался?

− Что ж, Шмель, это что-то вроде, я не знаю, священной земли, не совсем так, но что-то вроде того. Хотел бы я иметь какое-то документальное подтверждение, я бы поискал, но никто ничего такого не писал. Я просто знаю, что эта территория важна для мексиканцев, там обитают какие-то магические силы. Как ты знаешь, по первоначальному договору границы штата были другими. Мексика хотела сохранить Шмеля и отдать нам Ногалес. Но мы хотели получить миловидную квадратную границу и конечно, спорить с нами они не могли.

Бейкер хихикнул.

− Согласно легенде, сдерживать американских солдат мексиканцам помогла магия, даже когда в них стреляли, они не умирали.

Я посмотрел на него, у меня вдруг все похолодело внутри.

Они не умирали?

− Как я уже говорил, я бывал там, − сказал Бейкер. — И я не верю во всякие фокусы-покусы. Но, черт возьми, и не могу полностью исключить зловещие слухи.

Когда я вернулся в Феникс, уже почти стемнело, я решил направиться прямиком домой

Меня поджидала полиция.

Лейтенант Армстронг стоял, склонившись над капотом автомобиля. Когда я подъехал, он выпрямился. Лейтенант что-то жевал, я пошел к нему, он плюнул на землю у моих ног.

− И сколько ты уже здесь? — спросил я.

− Не долго. Пять-десять минут.

Армстронг улыбнулся во весь рот, но его поросячьи глазки остались напряженными.

− Чего тебе от меня надо?

− Хочу, чтобы ты прокатился со мной.

Лейтенант кивнул головой, офицер в штатском открыл дверь машины. Армстронг снова сплюнул.

Я перешагнул коричневое пятно на тротуаре и забрался на заднее сидение.

Вскоре я стоял у края местного кладбища и смотрел, куда указывает Армстронг. Десять или пятнадцать могил были раскопаны, гробы и все прочая утварь исчезли, остались только залитые грязью дыры в земле. В одной из могил, как сказали мне в машине, похоронили Тринидада.

В Аризоне не тратили время, когда хоронили «нищих».

− Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил лейтенант.

Я покачал головой.

− Да ну, это же твои люди.

− Мои люди?

Он сплюнул.

− Ты ведь понимаешь, о чем я. Пожиратели чили. Месикенс. Гонзалес. Все эти парни. Я же знаю, ты в курсе, что происходит.

− Не в курсе, − сказал я. — Правда, не в курсе.

Армстронг посмотрел на меня. Я видел в его глазах ненависть.

− Знаешь кто ты? Ты предатель. Ты…

Он замолчал, посмотрел на меня, не мог подобрать слово.

− Снаружи белый, а внутри смуглый? Внешняя сторона кокосового ореха?

− Я не знаю, − сказал я ему. — Но я знаю, что ты снаружи круглый, и говно внутри.

− Что?

− Ты ублюдок.

Он ударил меня, я свалился с ног. Удар был не слишком сильным, но я оказался не готов. Он попал мне прямо в живот. Я постарался вдохнуть, судорожно глотал воздух, но у меня словно легкие атрофировались.

Армстронг пристально смотрел на меня, смотрел, как я лежу на земле, схватившись за живот. Его лицо было бесстрастным, но я знал, что внутри он улыбался.

− Можешь идти домой, − сказал он, и отвернулся.

Потом я встал, восстановил дыхание, назвал его горбатым мешком протухшего расистского дерьма, и пошел домой.

Лейтенант плюнул в мою сторону еще раз. Когда я прошел уже полквартала, он промчался мимо меня на машине.

На следующее утро я проснулся вспотевшим. Почему-то ночью иногда барахлил вентилятор, тем самым лишая мою спальню и слабого дуновения воздуха. Тогда оделяло, которым я накрывался, прилипало к моей липкой коже. Я чувствовал себя уставшим, но не настолько, чтобы оставаться в постели и терпеть жару. Я встал и пошел в ванную принять прохладный душ.