Джойс Оутс - Повести и рассказы

— Здравствуйте! Вы… Бренда?

— Брианна.

— Бри-анна. Конечно же. Давненько не общались. Как дела?

Вопрос кажется неуместным, даже назойливым. Ну как, ну как… Вдова она — такие дела.

— Э… хорошо. Извините, если я…

— О, нет-нет! Что вы! Мы бы и сами вам позвонили, но неправильно записали ваш номер. Мы порой видим, как вы проезжаете мимо нашего дома — то есть мимо вашего прежнего, — и подумали, что возможность сказать представится. Видите ли, в доме осталось кое-что ваше, то, о чем вы, скорее всего, не знаете.

«То, о чем вы, скорее всего, не знаете». Воспитанно-вежливый тон миссис Эдрик наводит на мысль, что они на такую встречу надеялись, репетировали ее. Теперь вдова видит, что под улыбкой этой женщины скрывается какая-то стальная непоколебимость.

«В доме осталось кое-что ваше». Серьезное заявление. Ее охватывает дурное предчувствие и вместе с тем надежда.

— По крайней мере, Брианна, мы думаем, что вещи принадлежат либо вам, либо вашему покойному супругу. Там пара коробок…

Мистер Эдрик объясняет, что недавно к ним приходил ремонтник чинить отопление, и он нашел в лазе коробки, заклеенные черной изолентой. Похоже, они пролежали там немало времени.

Лаз… Какое странное слово, подумала она. Муж хранил в подвале, в «лазе», вещи, которые не хотел выбрасывать, хоть и думал, что они вряд ли понадобятся: старые рецепты, чеки, налоговые декларации, истекшие гарантии и прочие бумаги, запакованные по коробкам. Сам лаз она никогда не видела, только вход в него — отверстие высотой с метр в сырой стене подвала. Муж залезал через него внутрь и оставлял коробки, но ее саму никогда не тянуло исследовать этот темный туннель в стене.

«Зачем вообще в доме лаз?» — как-то спросила она, и муж ответил, что собирался использовать его как дополнительную кладовку, а еще лаз нужен рабочим, чтобы добираться в труднодоступные места подвала — к электрике, например.

Миссис Эдрик с приятной улыбкой ведет Брианну на кухню.

Брианна видит, что кухня, ее бывшая кухня, одновременно выглядит знакомой и совершенно чужой. Новые жильцы что, перекрасили стены? И потолок больше не белый, а гнетуще-бежевый. Половую Плитку густых красно-бурых тонов на полу заменил назойливый и неприглядный водоворот крошечных цветных точек. Стена из сервантов исчезла.

— Вот, держите! — Миссис Эдрик вручает ей грязную обувную коробку, перетянутую черной изолентой. — Ремонтник принес эту коробку наверх. Она самая маленькая. Но, по его словам, там есть еще штуки две-три побольше. Мы хотели с вами связаться… надеемся, в коробках не лежит ничего слишком важного.

«Хамит, что ли?» — думает Брианна.

Хотя нет, очевидно, нет. Никакого преднамеренного хамства.

— Да… в смысле нет, — поспешно говорит она. — Наверняка в коробках ничего важного. — Ее голос звучит неуверенно, взгляд устремлен на коробку, источающую ауру неуловимой угрозы.

Что Джед мог хранить в коробках такого размера? Ничего необычного, конечно. Финансовые записи? Корешки квитанций? Письма?

Да, но что же это за письма, если их прячут в лаз?

До чего сложно перевязана обувная коробка! Брианна вспоминает, как тщательно, даже чересчур тщательно ее муж запаковывал почтовые посылки. Не спешил, словно наслаждался простой методичной операцией — заклеиванием наглухо.

Ее веки трепещут. Внезапное видение, будто кадр из сюрреалистического фильма… человеческое лицо, маленькое, возможно, детское, глаза и рот заклеены черной изолентой.

«Так лучше. Не задавай вопросов».

На коробке сильно выцветшая наклейка, печатные буквы характерным почерком мужа: 12 февраля 2009 года. И на этом все. У него была ручка «Паркер», солидная, старая. Пережиток другой эпохи, еще отцовская или дедовская, из тех, что заправляются жидкими чернилами.

После смерти мужа эта ручка исчезла.

— Ах, милая!.. Надеюсь, коробка не пострадала от воды. Прошлой весной наш подвал немного затопило из-за всех этих дождей…

— Да-да, наш тоже.

Но почему вдова говорит о себе «мы»? Она одна живет на съемной квартире в миле отсюда, больше нет никаких «мы».

— Мы тоже храним всякую всячину, — по-соседски доверительно говорит миссис Эдрик. — По большей части в гараже. Просто ужасно, как вещи копятся в наших жизнях, будто у них есть собственная…

Вдова утвердительно мычит. Она не слушает, что ей говорят. К глазам подступают слезы, миссис Эдрик из вежливости не замечает.

Взвешивает замызганную обувную коробку в руке. Да, наверное, бумаги.