Питер Джеймс - Абсолютное доказательство

«Преступление» Удина, по мнению единоверцев, состояло в том, что, родившись мусульманином, он не признавал насилия, открыто выступал против терроризма, к которому скатились некоторые направления в исламе, и выражал озабоченность тем, что так мало имамов осмеливаются выступать против религиозного насилия публично.

Имя его означало буквально «Меч Веры». Но несмотря на это – и на свои испытания, – Хуссам Удин не утратил веры в возможность мирного сосуществования между людьми разных вер. Выйдя из тюрьмы, все свои силы, всю мудрость посвятил он проповеди мира.

Семь лет назад, благодаря усердной работе адвоката из «Эмнести интернешнл», Удин был оправдан и вышел на свободу. Вместе с женой он поселился в доме, превращенном в крепость, и жил здесь в постоянном страхе за свою жизнь. Целыми днями читал Коран, напечатанный брайлевским шрифтом, и надиктовывал статьи, в которых показывал, что, несмотря на заявления ИГИЛ и тому подобных групп, на их толкования Святой Книги, в действительности ислам проповедует терпимость и мир. В том числе терпимость и к неверующим.

Вскоре после освобождения Хуссама Удина «Санди таймс» отправила Росса взять у него интервью, и этот мудрый, проницательный человек произвел на журналиста глубокое впечатление. Поразило его и то, что Хуссам не держал зла на тех, кто его искалечил, и то, что остаток жизни готов был посвятить развеиванию западных мифов о вере, которую сам уже не разделял, но продолжал относиться к ней с глубоким уважением.

– Вот что вам нужно понять, мистер Хантер, – сказал ему Удин при первом разговоре. – В христианстве, как и в иудаизме, если у вас есть сомнения, вы вольны сами выбирать свой путь. В этих религиях человек, можно сказать, по умолчанию скорее неверующий и к вере приходит сознательно. В моей религии все иначе. Мусульманами мы рождаемся; это данность, от которой не уйти. Мусульманина бессмысленно спрашивать, что значит для него верить в Бога. Правильный вопрос другой: что означает для мусульманина в него не верить?

Возвращаясь домой со встречи с чудаковатым бирмингемским поверенным, Росс решил заглянуть к этому человеку. Хуссам встретил его как старого друга и усадил в кабинете, заваленном аудиокнигами и кассетами; его жена Амира принесла печенье и крепкий сладкий кофе.

Удин, в коричневом халате и темных очках, курил сигарету за сигаретой. На кофейном столике перед ним стояла старая пепельница «Чинзано»: Удин, по-видимому, представлял ее местоположение лишь приблизительно и иногда стряхивал пепел в пепельницу, а иногда – рядом. Несколько минут хозяин и гость болтали о том о сем, прежде чем перейти к делу.

– В своей статье вы, мистер Хантер, были ко мне очень добры. С тех пор я чувствую, что обязан вам и должен чем-то вас отблагодарить.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.

– Так чему же я обязан удовольствием вновь принимать столь именитого журналиста у себя дома?

– Мне нужна ваша помощь.

– Вот как? И в чем же?

– Вы рассказывали, что родились и выросли в Египте. В Каире?

– Совершенно верно.

– И поддерживаете связь с египетскими друзьями или родственниками?

– Да, и не только в Каире, но и в других местах моей родной страны.

– На это я и надеялся!

– Похоже, у вас какое-то важное и срочное дело?

– Скажите, есть у вас знакомые в Луксоре?

– В Луксоре?

– Да. Мне нужен человек с машиной. Человек, на которого можно положиться.

Удин глубоко затянулся.

– У меня есть там двоюродный брат, – ответил он наконец. – Он сможет вам помочь, друг мой. Хотите, чтобы я поговорил с ним и поручился за вас?

– Был бы очень вам обязан! – Росс отпил еще кофе.

– Он сможет вас защитить. По вашему голосу я чувствую, что это может понадобиться. Я прав?

– Вы все верно поняли, Хуссам.

– С тех пор, как потерял зрение, я жадно поглощаю аудиокниги. Особенно люблю Уильяма Шекспира. Помните историю ослепленного Глостера? Великая пьеса, «Король Лир»! Сколько в ней мудрости! «Глаза у тебя в тяжелом положении, а карманы – в легком; и теперь ты видишь, как идут дела на свете» [11] Пер. Б. Пастернака. .

– Похоже, вы неплохо справляетесь со своим увечьем.

– А что мне остается? Увы, я не могу сходить в магазин «Оптика» и купить себе пару новых глаз. Мало того, что глаза там не продаются – так еще меня запросто могут убить, едва я выйду из дома. За себя не беспокойтесь: вам нечего бояться, неверующие не-мусульмане их не интересуют. Им нужен я. Но, знаете, это меня уже не пугает. Я вижу, как идут дела на свете. И буду рад хоть чем-то вам помочь. Я позвоню своему родственнику в Египет. Не знаю, зачем вы туда едете, и не буду спрашивать, однако чувствую, что это важно. Слышу по голосу. У вас есть цель, Росс. Мой двоюродный брат о вас позаботится: просто сообщите ему день и время прилета, и он вас встретит.