Питер Джеймс - Абсолютное доказательство

Едва его голова скрылась под водой, как он ощутил ледяной холод.

Плывущие мимо водоросли мазнули по лицу, и Росс вздрогнул. Все ниже и ниже – ступень за ступенью в призрачной ледяной тьме, освещаемой лишь слабым светом лампы. Росс слышал мерный шум своего дыхания, тихое бульканье пузырьков воздуха и стук сердца. Он дрожал всем телом – костюм ныряльщика не защищал от холода.

Казалось, спуск длится уже целую вечность.

И с каждым шагом вниз Хантера все больше охватывал страх.

Один раз журналист остановился, всерьез раздумывая о том, чтобы все бросить. Он уже замерз, словно на полюсе, а ведь не одолел еще и половины пути! И что там, внизу? Наверняка какой-нибудь мусор!

Звуки дыхания стали громче, эхом отдаваясь от стен. Все больше водорослей, оплетающих его, словно паутина. Еще ступень. И еще. Вот и последняя. Двадцать футов от поверхности. Росс отпустил лестницу и стремительно ринулся вниз.

Глядя на портативный наручный компьютер, он видел, что набирает скорость.

Тридцать футов. Сорок. Пятьдесят.

Россу случалось нырять в рифах Красного моря, в подводных ущельях Барбадоса, в глубоких пещерах на Мальдивах – и никогда до сих пор он не испытывал страха. Однако сейчас, все глубже погружаясь в узкую, чернильно-черную шахту, он был просто в ужасе.

Шестьдесят футов.

Ему вспомнился нерожденный ребенок. И Имоджен. Правила безопасности строго запрещают нырять в одиночку; а уж нырять в одиночку в замкнутом пространстве, где ты никогда прежде не бывал, – просто безумие. Если с ним что-то случится, никто не придет на помощь. И Росс никогда не увидит, как растет его сын.

Семьдесят футов.

Охваченный страхом, он совершил большую ошибку: не сгруппировался перед приземлением – и рухнул на дно колодца тяжело и неуклюже, словно ничего не умеющий новичок, взметнув вокруг себя огромную тучу ила.

Теперь оставалось ждать, пока уляжется муть. Проверив регулятор подачи воздуха, Росс обнаружил, что воздуха в баллоне осталось лишь на пятнадцать минут. Черт! Все из-за страха. Он дышал куда чаще и глубже, чем требовалось, и израсходовал почти весь запас.

Глупо паниковать, сказал себе Росс. Паника губит ныряльщика. Надо успокоиться… вот только понять бы, как!

На то, чтобы добраться до дна, ушло семь минут. Подъем должен занять даже больше. А вода все еще мутная – ничего не разглядишь.

Наконец в воде вокруг него начало проясняться.

Осталось одиннадцать минут.

Десять.

Он уже видел на дне вокруг себя монетки, обрывок картонной коробки, какую-то бумажку – кажется, обертку от «Кит-Кэт», старую сотовую «Нокию». «Может быть, ее я и видел? Нет, тот предмет больше, намного больше…»

Он повернулся – и вокруг него взметнулась новая туча ила, закрывая обзор. Росс присел и с чувством омерзения запустил руки в резиновых перчатках прямо в грязь. Господи, что ему там может попасться? Трупы животных? Или что-нибудь еще похуже? Один раз он, кажется, наткнулся на дохлую лягушку – и, вздрогнув, отдернул руку. А в следующий миг другая рука его коснулась чего-то большого и твердого.

Может быть, это то, что он видел на камере?

Росс поднял предмет к лицу, взглянул на него в свете фонарика, однако не разглядел ровно ничего – вся эта штука была облеплена грязью и илом.

Очистив грязь, он с разочарованием обнаружил у себя в руках красный детский сапожок, полный ила.

И начал подниматься.

Осталось восемь минут.

Он поднимался так быстро, как позволял блипер. Недалеко от поверхности воды, там, где оставил сумку, на мгновение задержался, приоткрыл молнию, чтобы набрать в сумку немного воды, и снова закрыл. Затем перебросил сумку через плечо, всплыл на поверхность, выплюнул загубник и с безмерным облегчением вдохнул свежий ночной воздух. Перекинул сумку через бортик колодца…

И замер.

Перед ним выросла темная фигура.

Что-то с силой ударило Росса в лицо, сбросив его со ступенек. Оглушенный, мотая головой, отплевываясь и тщетно пытаясь схватиться за лестницу, журналист полетел вниз.

Наконец ему удалось нащупать лестницу и восстановить дыхание. Быстро, как только мог, он принялся карабкаться наверх. Вынырнул, отплевываясь, кашляя и оглядываясь вокруг, сжимая в руке нож ныряльщика. Наверху было тихо. Росс принялся подниматься дальше – теперь медленно, осторожно, на каждой ступеньке останавливаясь и прислушиваясь к ночной тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя.

Невдалеке послышался рев автомобильного мотора. Машина быстро удалялась; скоро звук затих вдали.