Катрина Кейнс - Итан слушает [litres]

Кто был первым Бригадиром? Уже не вспомнить. Столько двуликих ступило на дороги Часов, что и не сосчитать.

Почему они вдруг стали отыскивать чернеющие судьбы? Может, от скуки, а, может, от безысходности. В мире все еще слушали грохот Жерновов, а не шепот Песочных Часов. Может, Бригадиры просто следили за тем, чтобы Жернова не росли от питающей их крови. Может, они ждали – и ждут до сих пор – того, чьей лентой Жернова подавятся.

Уговаривать ступить на дорогу Смерти сложно, потому что ее все боятся. Об этом позаботилась Жизнь: может, там, откуда она пришла, мука́ стоит целое состояние.

Между Часами и Жерновами должно быть равновесие, но Бригадиры не умеют строить, – на то они и Бригадиры. Они – Итан, я и так давно уже мертва… – сказала Кэй из-за его плеча.

«Я так устала » он тоже услышал.

Она взяла его серые ладони в свои, – и Итан почувствовал мертвенный холод, обжигающий кожу. Он впервые заметил, какие удивительные у Кэйлин глаза – серые, как туман шоссе номер двадцать девять, как низкое небо над Мэпллэйром. Как кожа самого Окделла. Раньше он никогда не обращал на это внимания.

Кэй выпустила его руки и прошептала «До встречи, балбес!».

А потом она исчезла в тумане, словно и не было в городке Мэпллэйре никакого мертвого джинна.

Чтобы стать Бригадиром, нужно не только победить свой главный страх. Нужно умереть. Исчезнуть из Жерновов и появиться в Часах, пойти по другим дорогам. Отречься от того, что делает тебя тобой.

Медведь отрекается от своего медвежьего естества и носит только напоминание о нем.

Ворон отрекается от крыльев и носит перья на шее.

Человек, вопреки всякой логике, не становится зверем – он говорит «Прощай» себе самому. Воспоминаниям, фрагментам личности и тому необъяснимому предчувствию, которое никогда не обманывает. Остаются лишь жажда и дебри остаточных эмоций, – их не так-то просто выдрать из остова. Сосуд, наполненный правдой , а на стенках его еще осталось то, что совсем недавно вылили.

Стать Бригадиром может только тот, кого загнали в угол. Загнанное в угол существо покажет клыки и согласится существовать за чужой счет. Будет рыскать и выслеживать тех, кто нарушает правила, установленные Жерновами. Установленные Часами. Установленные тысячи лет тому назад.

Слишком много потерь за знание правды и силу, привязывающую к вечному голоду, – вот что думают люди.

Поэтому и нет ни одного Бригадира-Огнеглавого.

Он знал ее сколько… месяца четыре? Пять? Казалось, целую вечность.

Она подарила им время. Итан знал, что нескоро поймет, как тяжело ей это далось. Куда тяжелее, чем всем остальным.

Самоубийство называют трусостью, а самопожертвование – подвигом. Как же назвать поступок девушки, которая упала в реку, а потом добровольно взяла Жнеца за руку?

Итан Окделл ничего не смог сделать, вся его невероятная неуязвимость оказалась совершенно бесполезной. Бьярндир не смог помочь. Никто не смог помочь. Даже Эван, который теперь знал о смерти куда больше их всех вместе взятых, не нашел лучшего способа, чем… чем то, что должно было произойти с самого начала.

На мосту.

Итан потерял хорошего друга. Бьярндир решил, что лучше момента просто не найти. И теперь Окделл шел вслед за Бригадиром, совсем как ребенок за Гамельнским Крысоловом. На самом деле, он, видимо, почти не соображал, что делает. Даже когда они оказались на болотах, а вокруг появились стайки вездесущих Игнес Фатуи.

Бьярндиру не хотелось идти к паучихе. Если честно, ему хотелось вернуться в город, влепить парню хорошенькую отрезвляющую пощечину и снова попробовать уйти, не обращая внимания на зов. Может, в последний раз посидеть на колокольне и перекинуться парой словечек с крошкой Рихель и Трехглавым Зверем. Но Жернова трещали так громко, что раскалывалась голова, и Бригадир брел дальше. К правде, которая сотворит еще одного Бригадира.

…Но, когда пришло время говорить эту правду, он не смог раскрыть рта.

– В тебе нити моей паутины, мальчик, – прошипела Орсо, постукивая челюстями. Она наклонилась к Итану, который изо всех сил старался не отводить взгляд. Розовые пряди коснулись его лба. – Вшиты в кожу, прорастают в мясо… М-м-м…. Мясо…

С челюстей, по обеим сторонам которых шевелились жвалы, закапала слюна.

– Эй, Орсо! – Бригадир махнул рукой, на которой красовалась костяная лапа. – Будь добра, не отходи от темы, родная!