Катрина Кейнс - Итан слушает [litres]

И тогда незнакомец вернулся и показал ему другую сторону Огнеглавых.

У него было всего одно имя, но тысячи языков искажали его на свой лад. Огнеглавые, разрозненные, потерянные, раскиданные по свету, как осколки храмового купола, называли его Карху. Называли Бьорном. Называли Медоедом. Сколько стран успело появиться из пучины земли, столько и слов составляли бригадирский щит. Лучше не придумать: немного найдется в подлунном мире тех, кто помнит праязык. А без основы, без самого первого Слова защита Бригадира остается неколебимой.

Одна слабость на всех – первородные Имена, выкованные в горне Создания.

Одна сила на всех – пусть источник ее у каждого свой.

Одна на всех бесконечность.

Ученик шамана видел, как сотни маленьких ножек стираются в кровь. Как тысячи маленьких ручек точат камень. Как миллионы тоненьких голосов умоляют о пощаде, и как молчат в ответ Жернова жизни. Белые ленты Огнеглавых перемалывались, падали в Бездонную Бездну и возвращались нитями из Высочайшей Выси. Жернова работали. Черный Бригадир скалился и шептал истории, от которых сердце обливалось кровью. Сказки на краю всего сущего.

– Нравится такая правда, а, юноша? Не жмет и не палит?

Иглы на запястьях Бригадира впивались в плечи, и ученику шамана хотелось отвернуться. Это стало его единственным желанием. Только сделать этого он не мог.

– Боишься, что они увидят твои трофеи? – прошелестел наконец Бригадир.

И тот, кто нашел правду, понял: он и в самом деле не хочет, чтобы эти слабые, беспомощные существа видели черепа на его шее. Маленькие Огнеглавые напоминали ему оленят, которых нес на плече поддельный посланник Смерти. Смерти, которой не было места в Жерновах жизни.

– Где правда? – проревел он. Непосильно тяжелыми показались ему вдруг собственные кости. – Где…

Знание яркой вспышкой пересекло сознание, на миг заставив померкнуть все остальные мысли.

– Где Он? – повторил ученик шамана, не в силах оторвать взгляда от жизней, сгорающих и тут же вспыхивающих вновь, никогда не отдыхающих, никогда не обретающих покой.

Бригадир поднял руку, изогнутую и обрамленную кровавыми сосудами, – и ученик шамана увидел рядом с Жерновами Часы.

В Часах не было белых нитей, не было широких лент, не было серого пепла. В них бежали антрацитовые песчинки – потоком, сворачивая куда угодно и когда угодно, останавливаясь, замедляясь… Он пытался уследить за этим движением, но руки, держащие Часы, постоянно их переворачивали, и путь песчинок оказывался бесконечным.

Как ни старался, ученик шамана так и не смог увидеть Того, кто держал Часы. Только руки – сильные руки с мозолистыми пальцами, руки Смерти – остались в памяти того, кто искал правду.

– Самая невероятная правда на свете. – Черный Бригадир назвал его настоящим именем, которое он сам тогда не смог бы выговорить, даже если бы очень постарался, и улыбнулся. – Ты ее не заслужил.

Он знал, что не заслужил. Он знал, что будет перемолот в Жерновах, а потом, стертый и изничтоженный, заново начнет свой бег. Но ему предлагали выбор: даже после великой ошибки, после украденной веры. Стоит только спросить «Почему я?», и белая лента зашуршит, направляя судьбу по нужной колее.

– Теперь я должен пойти с тобой, да?

Бригадир развел в стороны руки, и в то же мгновение исчезли Жернова и Часы, и мир снова обрел способность двигаться.

– Любопытство, – сказал он. – Любопытство – замечательная вещь. Оно пахнет как свежескошенная трава, а на вкус напоминает молочную пенку.

– Правда пахнет железом.

– Ее куют, а не выращивают, ничего удивительного, мальчик мой.

Вопрос вертелся на языке и заставлял шерсть вставать дыбом. Но из-за него белая лента побежала бы дальше, прямиком в Жернова жизни. Теперь Бьярндир знал, что ответа не существует. Бригадиры просто чувствуют это: слушают ветер, прижимаются ухом к земле и вспоминают песок в Часах Смерти.

Бесконечное движение, которое, если закрыть глаза, точно укажет путь.

Да и запах. Запах ни с чем не спутать. Жасмин, мокрая земля и металл.

Дорогами Смерти ходить сложнее, чем дорогами Жизни. Но у последних, Бьярндир знал наверняка, всегда есть конец. И дальше он предполагает не самое лучшее начало.

За черепа Огнеглавых пришлось заплатить, но не потому, что этого потребовал черный Бригадир, похожий на фигурку из бумаги. Так решил тот, кто искал правду, решил сам.

Рев кадьяка распугал всех пичужек в округе, но сползающая с костей плоть была не самым страшным. Когда под скелетом стал расти новый Бригадир, от его крика затряслись звезды.