Август Дерлет - Тварь у порога [Сборник рассказов ужасов]

Но ведь выздоровевший Пайпер не мог нуждаться в получении этих материалов. С другой стороны, Пайпер, вновь подвергшийся приступу болезни, имел все основания желать их уничтожения. Не означало ли это, что Пайпер пережил новое изменение психики, которое на этот раз не было очевидным, поскольку разум, занявший теперь место его разума, очевидно, не нуждался в приспособлении к привычкам и способу мышления, типичными для человека?

Какой бы невероятной ни казалась эта гипотеза, я решил проверить ее, предприняв собственные усилия. Я решил самостоятельно выяснить ответы на вопросы, поставленные Пайпером в его письме. Сначала я намеревался потратить на это одну-две недели, но этого оказалось явно недостаточно — недели растянулись в месяцы, подошел к концу год, а я еще ничуть не прояснил ситуацию. Более того, я сам оказался на краю бездны, которая не давала покоя Пайперу.

Оказалось, что и в самом деле в Инсмауте произошло нечто, потребовавшее вмешательства федеральных властей, о чем не было никаких сведений, если не считать туманных намеков на какие-то связи происшедшего с народом батрачей из Понейпа. Кроме того, в некоторых древних храмах Ангкор-Вата были обнаружены странные пугающие вещи, связанные с культурой полинезийцев и некоторых индейских племен Северной Америки, а также с открытиями, сделанными экспедицией из Мискатоника в горах Мэднесс.

Имелись таким образом сведения о сходных случаях, причем все они были окутаны тайной и умолчанием. Запретные книги, упомянутые Пайпером, имелись в библиотеке университета Мискатоника. На страницах этих старинных книг я смог найти сведения, пролившие ужасающий свет на все сообщенное Пайпером, в чем я впоследствии сам смог убедиться. Пусть косвен но, но они подтверждали, что где-то существует раса бесконечно превосходящих нас существ — назовите их богами или Великим Народом, или любым другим именем, которые действительно засылают свободные разумы в любые точки пространства и времени. И если исходить из этой предпосылки, то вполне возможно, что и разум Эмоса Пайпера был вновь заменен разумом представителя Великого Народа, посланного к нам, чтобы выяснить, действительно ли стерты все следы пребывания разума Пайпера в месте обитания Великою Народа.

Однако наиболее чудовищные факты вскрылись лишь впоследствии. Я взялся выяснить все, что было возможно, об участниках экспедиции в Аравийскую пустыню, к которой присоединился Эмос Пайпер. Оказалось, что они прибыли со всех концов света, и цель экспедиции, несомненно, должна была всех заинтересовать — и британского антрополога, и французского палеонтолога, и китайского ученого, египтолога и многих других. Кроме того, я узнал, что каждый из них, подобно Эмосу Пайперу, в течение последнего десятилетия пережил некий припадок, по-разному описываемый, но, как и у Пайпера, безусловно, сопровождавшийся серьезным изменением личности.

И вот вся эта экспедиция бесследно исчезла где-то в бескрайних просторах Аравийской пустыни!

По всей видимости, мои настойчивые поиски не могли не вызвать интереса некоторых сил, находящихся за пределами досягаемости. Не далее, как вчера, ко мне в кабинет явился новый пациент. В его глазах я увидел нечто, напомнившее Эмоса Пайпера в момент нашей последней встречи, — то же снисходительное, отчужденное превосходство, которое заставляло мысленно преклоняться перед ним, и наряду с этим — явная неуклюжесть рук. Вчера ночью я вновь увидел его проходившим под Фонарями по противоположной стороне улицы. Наконец, третий раз я увидел его сегодня утром. Казалось, будто он тщательно наблюдает за намеченной жертвой.

А сейчас я вижу, как он пересекает улицу…

Разбросанные листы рукописи, с которой вы только что ознакомились, были обнаружены на полу в кабинете доктора Натаниэля Кори, когда туда ворвалась полиция, вызванная медсестрой, испугавшейся шума из-за закрытой двери, Взломавшие дверь полицейские увидели доктора Кори и его неизвестного пациента, которые, стоя на коленях, безуспешно пытались подталкивать листы бумаги к пламени камина.

Двое мужчин на полу явно не могли схватить листы, поэтому подталкивали их вперед странными, как у крабов, движениями. Они не обращали никакого внимания на полицейских, всецело поглощенные стремлением уничтожить рукопись, продолжая свои попытки с лихорадочной поспешностью. Ни один из них не мог сказать что-то вразумительное о себе полицейским и врачам, да и вообще речь их была полностью бессвязной.