Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

У Неллет на секунду перехватило дыхание. Ами-Де-Нета. И славный город Хенне, где когда-то она жила рядом с Натен и Калемом. Он видел их, этот безумец. И знает, что сталось с родиной маленькой Неллет, куда ей путь заказан.

— Ты, — снова уверенно сказал Вест, поднимаясь. Потолок был таким низким, что ему пришлось склонить голову, — только твоя вина. Во всем. Потому я имею право. Судить и приговорить тебя. Убийца своего мира, убийца народа!

Он удобнее принял в руку блестящий нож, нагибаясь над принцессой.

— Они сказали не надо, но я знаю лучше! А я. Я буду хранителем новой вечности. Мне обещали! И пусть пришлый забирает свою девку, в долгой жизни я найду таких десять, и еще сто. Во славу прекрасного мира великого Веста!

Острые кончики травы щупали крышку, упирались в нее, пытаясь сбросить. И она поддавалась, приподнимаясь с одного края.

Месяц ноуба ушел, вязко подумала Неллет, стараясь не закрывать глаза, а веки тяжелели, отягощенные первым зимним сном. Пришел месяц дэкба. Вряд ли я сумею проснуться, даже если на Башню кинется ураган. Вряд ли он позволит мне жить. Жаль, что я никогда не видела снегов дэкбы на детских уровнях Башни. Если бы не зимний сон, я попросила бы Даэда написать на моей руке желание. И повернуть руку к Луне. Вдруг бы оно исполнилось. А так — все пошло не по плану. Ну что же, мирозданию лучше видно, как поступать.

Ей уже снился сон, легкий, как первый снег, слетающий с вечернего неба. Во сне была широкая лента песка, блестела под пасмурным солнцем, на песок набегала удивительно прозрачная вода, таская мелкие камушки и укладывая их в нужном порядке, который менялся с каждой новой волной.

Посреди безлюдного пляжа сидел на корточках мальчик в куртке пузырем. Опустив голову, чертил убитый вчерашним дождем песок черной изогнутой веткой. Потом встал, оглядывая огромный, в десятки шагов, рисунок. И Неллет, с замиранием сердца, увидела вместе с ним.

Огромная, хитро сплетенная паутина вассы, наверное, трудился долго, чертя от центра и отступая все дальше, двигаясь по кругу, держала в петлях и поворотах множество знакомых вещей.

Цветные перья, воткнутые в песок. Ветка с бутонами из сада в покоях Башни. Пузатый пузырек из-под чернил, с песком внутри. Обрывок прозрачной ткани. Поплавок с красным пояском. Страницы книги, прижатые камнем. Лента. Моделька какой-то машины. Лапчатый лист платана, солнечно-рыжий. Осколок тарелки с красивым узором. Горсть ягод, блестящих алыми брызгами.

Мальчик подумал. И, сняв с руки кожаный шнурок с нанизанными бусинами, устроил его в нужное место. Снова выпрямился, хмуря светлые бровки.

— Иди сюда, Йоши. Ну, давай!

Из-за его ноги в резиновом сапожке вывернулся белый котенок с серыми пятнами. Поднял тощий хвостик и уверенно пошел вдоль глубоко прочерченных линий, оставляя крошечные ямки следов. Войдя в пустой центр нарисованной паутины, мяукнул. И пошел обратно, выбирая новые пути, ведущие к мальчику.

— Кирюша! Кирилл!

Со стороны дальних домов спешила полная женщина, кутаясь в куртку с капюшоном, накинутым на волосы. Шла торопливо, увязая ботиками в песке, взмахивала рукой.

Взяла сына за плечо, становясь рядом.

— Ты замерз. Пойдем, там дедушка приехал. Привез тебе подарок.

— Мам. Сейчас. Йоши вернется.

Наталья посмотрела сверху на серьезное лицо. Вздохнула, улыбаясь. Потом распахнула куртку и через голову, цепляя растрепавшиеся волосы, стащила ожерелье из мелкого дешевенького жемчуга. Оглядев раскинутую по песку карту, присела на корточки, укладывая блестящую перламутром горсть бусин в песчаную петлю.

— Так?

Кирилл кивнул, улыбаясь в ответ. Подхватил на руки котенка, прижимая к курточке.

Вместе они медленно пошли к домам, наискось, оставляя рисунок ветру и неяркому солнцу. Кирилл слушал мать, держался за ее руку, спотыкаясь. А сам смотрел и смотрел на горизонт, где горы облаков складывались в мягко блистающие очертания огромной башни из перламутровых витков, этажей и прослоек.

Васса! Это же васса, сплетенная через миры!

Неллет собрала все силы, стряхивая неумолимый сон, рванулась, приподнимаясь на грубом ложе. Прямо навстречу ножу, твердо направленному в грудь. И упала обратно, теперь уже засыпая полностью.

На побелевшее обескровленное лицо, наконец, упала тяжелая капля, стекла по виску, притворяясь слезой, выкатившейся из закрытого глаза.

— Вот, — растерянно сказал Вест ножу, блестящему алой кровью, — вот так. А что?

Хотел выпрямиться, но потолок был слишком низким, и он остался стоять, склонив голову, будто скорбел над умершей любимой. На чужой звук медленно повернулся, по-прежнему держа нож перед собой. Открыл рот, собираясь сказать, но не понимал, что. Быстро перевел взгляд на низкую полукруглую дверь, заложенную поперек тяжелым брусом. И снова уставился в отчаянное мальчишеское лицо. Смуглое, с высокими скулами, узкими черными глазами, полными ярости. И волосы — черные, торчащие к плечам длинными иглами.