Линкольн Чайлд - Город Бесконечной Ночи

— Шоковая терапия? — спросил д'Агоста, натягивая пальто.

— Да. Насколько вы можете вспомнить, он утверждал, что в Кингз-Парке с ним ничего подобного не делали. Когда он освободил меня, я понял, что все обстояло иначе. Я знал, что он получал это лечение, просто не помнил об этом. В архивах подвала я обнаружил отчет следователя, в котором излагались пункты экспериментального лечения, и в нем был описан весь сценарий, все слова, с помощью которых врачи успокаивали бедного мальчика и убеждали его сесть на шоковый стул. По всему выходит, что Озмиан получил усиленный курс такого лечения. Обычная дозировка составляла четыреста пятьдесят вольт на девять десятых ампер за полсекунды. У нашего друга напряжение было таким же, а сила тока превышала норму в три раза, и длилось это не менее десяти секунд. Кроме того, электроды воздействовали на всю верхнюю поверхность черепа. Пациент бился в судорогах в течение еще многих минут после процедуры. Я бы предположил, что лечение значительно повредило его правую супрамаргинальную извилину.

— Что это?..

— Часть мозга, которая отвечает за сочувствие и сострадание. Возможно, это повреждение мозга может объяснить, как этому человеку удалось убить и обезглавить собственную дочь и получать удовольствие от убийства людей. А теперь, Винсент, пожалуйста, используйте вашу рацию и вызовите сюда подкрепление. Я сделаю то же самое с Бюро. Нам следует сообщить о жестоком убийстве федерального агента и задержанном преступнике. К сожалению, убийца сейчас полностью погрузился в свое безумие, и общаться с ним придется с большой осторожностью.

Он обернулся, собрал свою одежду и снаряжение, которые валялись в углу. Замерев, д'Агоста наблюдал, как Пендергаст смотрит на труп Лонгстрита. Затем агент сделал медленный, скорбный жест — своеобразный поклон — после чего повернулся к д'Агосте.

— Дорогой друг, я почти подвел вас.

— Ни в коем случае, Пендергаст. Не скромничайте и не наговаривайте на себя. Я знал, что вы не оставите этому ублюдку шансов.

Пендергаст отвернулся, чтобы д'Агоста не мог видеть выражение его лица.

Брайс Гарриман пробрался сквозь обширный, густонаселенный отдел новостей «Пост» и остановился в дальнем его конце перед кабинетом Петовски. Это была вторая внеплановая встреча, на которую его вызвали. Это было не просто необычно — это было неслыханно. Когда он получил сообщение — больше напоминающее повестку в суд — все облегчение, которое он испытал после того, как его совершенно внезапно выпустили из тюрьмы, испарилось.

От этого не следовало ждать ничего хорошего.

Он сделал глубокий вдох, собрался с силами и постучал.

— Войдите, — прозвучал голос.

На этот раз Петовски был в своем кабинете один. Он сидел за столом, покачиваясь на стуле, и играл с карандашом. Удостоив Гарримана мимолетным взглядом, он снова отвел глаза и сосредоточился на своем бессмысленном занятии. Сесть он своему репортеру не предложил.

— Ты читал о пресс-конференции, которую устроило управление полиции этим утром? — спросил он, продолжая покачиваться на стуле.

— Да.

— Убийца — Палач , как ты его окрестил — оказался отцом первой жертвы. Это был Антон Озмиан.

Гарриман снова сглотнул — более болезненно.

— Что ж… я понимаю.

— Ты понимаешь . Я так рад, что ты наконец-то… понимаешь , — Петовски поднял взгляд и уставился на Гарримана. — Антон Озмиан. Ты бы назвал его религиозным фанатиком?

— Нет.

— Ты сказал, что он убивал, цитирую, «чтобы проповедовать городу»?

Гарриман внутренне сжался, услышав свои собственные слова.

— Нет, не сказал бы.

— Озмиан, — Петовски щелкнул карандашом и сломал его пополам, с отвращением выбросив обломки в мусорную корзину, — никак не вписывался в твою теорию.

— Мистер Петовски, я… — начал Гарриман, но редактор поднял палец, призывая к тишине.

— Оказывается, Озмиан не пытался отправить Нью-Йорку никакого послания. Он не обличал коррумпированных, развращенных людей, вроде себя самого, и не пытался донести какое-либо предупреждение массам. Он не делал заявлений о том, насколько разобщена наша нация, не пытался сказать, что обычные рядовые граждане не будут больше терпеть гнет богачей. Он ведь был одним из них! — Петовски фыркнул. — И теперь все мы здесь, в «Пост» выглядим как полные идиоты. И все это благодаря тебе.

— Но ведь полиция тоже…

Небрежный жест заставил его умолкнуть. Петовски нахмурился и продолжил.