Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

Впереди появился из мрака мост Метакомет, ряд натриевых ламп, которые обычно освещали его, теперь не горели. Мурдок въехал на мост. Дождь хлестал в лобовое стекло, дворники непрерывно работали. Он проехал половину моста, не выключая двигателя, поставил машину в режим парковки и проверил, заблокированы ли двери. Убедившись в собственной безопасности, Мурдок достал микрофон и вызвал диспетчера Лоуренса. Он был уверен, что достаточные силы уже в пути, весь арсенал 10–33, накопленный в Лоуренсе после 11 сентября, будет пущен в дело: бэтээры, бронированные машины, тяжелое вооружение, светошумовые гранаты, слезоточивый газ и два пулемета М2 «Браунинг» калибра.50. Колонна появится в Эксмуте менее чем через десять минут.

А до этого времени, успокаивал себя Мурдок, он может ничего не делать.

Он вдруг засомневался: следовало ли посылать Гэвина в город одного? Но Гэвину ничто не угрожало, убийца наверняка уже покинул Эксмут.

Господи, как же он ждал своей отставки, своей пенсии, дивана и шести банок холодного пивка перед игрой!

Но чем больше Мурдок думал об этом, тем яснее он понимал, что, убьют Гэвина или нет, он будет выглядеть бледно: сидел в запертой машине вдали от города, для защиты которого его и приняли на службу. Первые прибывшие сюда спецназовцы не оставят это без внимания…

Внезапно у него появилась идея. Он может развернуться и поехать по Дюн-роуд к океану, чтобы не появляться в центре города с его хаосом. К югу от города, неподалеку от маяка, есть поворот, на котором он и может подождать. Если он выключит фары, никто и знать не будет. А когда он услышит сирены и увидит огни приближающейся «тяжелой артиллерии», то помчится назад в город, словно все время находился в самом жарком месте.

Тиски страха, сжимавшие его грудь, чуть-чуть ослабли. Трусость? Нет, просто соблюдение своих интересов. В конечном счете он уже отслужил свою двадцатку… ну почти. И потом, ему нужно было защищать свой диван и упаковку из шести банок.

Мурдок переключил рукоятку, развернулся в три приема, отъехал от моста и свернул направо от Мейн, на Дюн-роуд. Слева он видел краем глаза слабое сияние горящего дома. Потом появился луч маяка, подмигивающего шторму.

За маяком Мурдок выехал к повороту и поставил патрульную машину так, чтобы в любой момент рвануть в город, затем погасил фары и габариты, но двигатель выключать не стал. Он бросил взгляд на часы. До появления спецназа еще пять минут, и тогда его пытка закончится…

Неожиданный удар сотряс машину. Мурдок вскрикнул и безумным взглядом уставился в темноту.

Что-то ударило в заднюю дверь с водительской стороны – то ли ветка упала, то ли порыв ветра. Мурдок принялся судорожно нащупывать кнопку, включающую фары, и в этот момент по двери был нанесен еще один мощный удар, от которого стекло превратилось в паутину трещин.

Забыв про кнопку, тяжело дыша, Мурдок схватил фонарь и включил его. Что-то колотило по треснутому окну, вдавливало его внутрь. Сквозь проделанное отверстие просунулась рука – окровавленная, с жуткими, ломаными коричневыми ногтями на дюйм длиннее обычных.

Мурдок вскрикнул, уронил фонарик и потянулся за пистолетом.

Вторая рука – жилистая, бледная – вонзилась в окно, окончательно выбив разбитое стекло. Потом внутрь просунулась ужасная лысая голова, перемазанная в крови и месиве из кусков плоти, а рука в то же мгновение принялась неуклюже, почти детским движением шарить по двери.

– Не-е-е-е-ет!

Шеф вытащил наконец свой «глок», навел его и принялся палить, но тут дверь распахнулась, и маньяк запрыгнул на заднее сиденье. О господи, это действительно был монстр: отвратительный, голый, отощавший монстр с мордой питбуля и выступающим рылом, с громадным рядом тупых зубов, розовым языком и карими глазами, горевшими убийственной злобой.

Продолжая стрелять наугад, Мурдок нащупал рукоятку и попытался выехать на дорожку… но рука протянулась к нему, прилепилась к его лицу, обломанные ногти вонзились в щеку и судорожно сжались.

– Аммм!

Чувствуя, как вонючая ладонь прижимается к его носу и рту, а ногти глубоко вонзаются в плоть, Мурдок попытался закричать и отпрянуть; за этим последовал мучительный рывок с хлюпаньем, и голос Мурдока вырвался наружу вместе с фонтаном крови, хлынувшим, когда его плоть отделилась от черепа, а потом он услышал хриплый булькающий звук так близко от себя, что даже не понял, от кого он может исходить, пока не осознал, что этот звук исходит от него самого.