Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

– Я ничего не вижу, – сказала она.

– Там был человек, – помолчав, произнес Пендергаст. – Темная фигура. Когда ты повернулась, он исчез за дюнами.

– Пойдем посмотрим?

– Когда мы туда доберемся, он наверняка будет уже далеко.

– Почему тебя это взволновало? Мы видели и других людей на этом берегу.

Пендергаст продолжал молча смотреть на север с обеспокоенным выражением лица. Потом он тряхнул головой, словно отбрасывая мысли, которые вертелись у него в голове.

– Констанс, – сказал он вполголоса, – я хочу попросить тебя сделать кое-что.

– Хорошо, если только не надо будет плавать.

– Ты не возражаешь, если мы побудем здесь какое-то время?

– Не возражаю. А зачем?

– Я собираюсь провести сеанс медитации чонгг ран.

– Здесь?

– Да, здесь. Я буду тебе признателен, если ты проследишь, чтобы мне никто не помешал. За одним исключением: если та фигура, любая фигура, снова не появится на дюне.

Констанс помедлила всего секунду:

– Хорошо.

– Спасибо.

Пендергаст снова огляделся вокруг, охватывая своим ясным внимательным взглядом мельчайшие детали и запоминая их. Он опустился на колени. Потом, откинув в сторону несколько камешков и сделав в песке небольшое углубление для головы, лег на спину. Подтянул ремень своего непромокаемого плаща, вытащил из кармана зюйдвестку, сунул себе под голову вместо подушки. Сложил руки на груди, как покойник, и закрыл глаза.

Несколько долгих мгновений Констанс смотрела на него. Потом огляделась, заметила большую корягу, прибитую к берегу и торчащую из песка футах в десяти, подошла к ней и села, выпрямив спину. Берег был совершенно пустым, но, если бы тут еще оставался некий наблюдатель, прячущийся неподалеку, что-то в манере Констанс, возможно, навело бы его на мысль, что он видит львицу, наблюдающую за своим прайдом. Она застыла так же неподвижно, как и Пендергаст: две замершие фигуры на фоне темного низкого неба.

Специальный агент Пендергаст лежал без движения на галечном берегу. Хотя его глаза были закрыты, он очень остро воспринимал действительность: ритмичный шум прибоя, запах соленого воздуха, ощущение камешков под спиной. Его первая задача состояла в том, чтобы отключиться от внешнего мира и направить все обостренное восприятие внутрь.

Сознательным усилием, достигнутым годами практики, он замедлил дыхание и сердцебиение наполовину от нормальных показателей. Он лежал в состоянии абсолютного покоя минут десять, проходя через ряд сложных умственных упражнений, необходимых для достижения медитативного состояния «тхан шин гха» – порога совершенной пустоты, – и подготовился к тому, что ждало его дальше. А потом он очень методично принялся удалять составляющие реального мира вокруг него. Исчез городок Эксмут вместе со своими обитателями. Исчезло свинцовое небо. Холодный ветер больше не трепал волосы. Исчез океан с его ревом и запахом. Последней исчезла Констанс и окружающий его берег.

Осталась одна чернота. Пендергаст достиг состояния «стонг па нийд» – состояния чистой пустоты.

Он позволил себе остаться в этой фазе, зависнув в пропасти на то время, которое в возвышенном состоянии чонгг ран казалось вечностью, а на самом деле длилось не более четверти часа. А потом с исключительной осторожностью начал мысленно собирать мир заново в порядке, обратном тому, который использовал при его демонтаже. Первым во всех направлениях вокруг распростерся берег. Затем небесный свод. Потом появился морской ветер, он усилился и превратился в полуночный шквал, несущий на себе хлещущий дождь, обжигающий кожу. После ветра вернулось море, неистово рокочущее. И в последнюю очередь Пендергаст вернул себя на эксмутский берег.

Однако вовсе не на сегодняшний берег. Колоссальным интеллектуальным напряжением Пендергаст воссоздал в уме Эксмут прошлых дней, а конкретно ночь на 3 февраля 1884 года.

Теперь, восстановив действие всех своих органов восприятия, он чутко ощущал все, что его окружало. Кроме бушующего шторма, он заметил отсутствие света: в миле на север не было ничего, одна темнота. Маяк не мигал, он исчез во мгле. На короткое мгновение он возник из тьмы, когда молния расколола небо, – бледный каменный палец, указующий в злобные небеса.

Но прямо перед ним находился совсем иной источник света. Пирамида в форме вигвама из бревен, веток и папоротника, выложенная на дюне над берегом, горела ярким огнем. Вокруг нее толклось около дюжины человек, закутанных в шинели. И хотя Пендергаст присутствовал там только умственно, он отошел от огня подальше в темноту. Лица мужчин, подсвеченные огнем костра, были едва различимы, но на всех застыло одно выражение: непримиримость, отчаяние, жестокое предвкушение. Двое из них стояли между океаном и огнем, держа плотное одеяло. Третий, явно главарь, чьи грубые, жесткие черты казались почему-то знакомыми в свете костра, держал в одной руке старинный хронометр, а в другой – фонарь. Он громко отсчитывал секунды от одной до девяти, потом начинал снова. На две секунды из девяти пара, державшая одеяло, сдвигалась в сторону, открывая огонь для обозрения с моря, а потом снова закрывала его. Пендергаст знал: с такой же периодичностью работает маяк Эксмута.