Рэт Уайт - Героиня

- О, боже! - Тоня закрыла лицо руками и разрыдалась.

Врач был искренним, заботливым и сочувствующим. Он осторожно подвел ее к стулу и посадил.

- Ваша мать перенесла так называемый ишемический инсульт, при котором происходит закупорка кровеносных сосудов, снабжающих мозг кровью. Мы сразу же провели ей тромболитическую терапию, растворив сгустки крови.

- С ней все будет в порядке?

- Да, ваша мать выкарабкается. Мы ничего не можем сказать о возможных неврологических повреждениях, пока не проведем дополнительные исследования.

Тоня с трудом справилась с нахлынувшей волной эмоций. Если мама и научила ее чему-то, то это быть сильной перед лицом невзгод. Сейчас не время плакать.

Она выпрямилась, взяв себя в руки.

- Хорошо, - сказала она. Посмотрела на висящие на стене часы. Было полдевятого. - Как долго она была вчера без сознания?

- Примерно три часа, - ответил врач. - Парамедики привезли ее около четырех утра.

- И вам потребовалось четыре часа, чтобы позвонить мне?

- Она прибыла сюда без документов. Полиция сообщила нам ее личность лишь час назад.

- Боже мой, - сказала Тоня. Она начала выходить из себя. - Какого черта они делали это так долго? Они не думали, загружая бедную чернокожую женщину в машину скорой помощи и отправляя ее в больницу, что она может умереть?

- Я не знаю, мисс. Не могу сказать, почему полиция действовала именно так, - ответил доктор. - Нет необходимости упоминать об этом, но ваша мать получила здесь самое лучшую медицинскую помощь, и наша администрация тесно сотрудничала с полицией, чтобы установить ее личность. Мне очень жаль, что мы только недавно узнали, кто она. Но уверяю вас, мы будем заботиться о вашей матери на таком же высоком уровне, как и обо всех наших пациентах.

Казалось, будто он зачитывал свои слова по бумажке. Они никак не способствовали снижению растущего беспокойства.

- Спасибо, - сказала Тоня. Да, она начинала медленно выходить из себя. Она посмотрела на спящую в другом конце палаты мать. - Каков ее прогноз?

- Мы выясним это, когда она придет в сознание, - ответил врач. - Предварительная томография показала, что неврологические повреждения минимальны. Возможно, пострадает ее речь.

- А как насчет зрения? Памяти?

- Опять же, мы не узнаем, пока она не придет в себя.

- Когда это случится?

Врач пожал плечами.

- Возможно, ближе к вечеру.

Тоня поднялась на ноги и подошла к койке матери. Врач последовал за ней, и проверил у Адель пульс и дыхание. Тон его голоса был настолько сухим, что Тоня буквально вибрировала от негодования. Она попыталась напомнить себе, что нельзя ожидать от кого-то таких же переживаний, какие испытывала она сама. И все же ее беспокоило то, что он ни разу не встретился с ней глазами, когда говорил о здоровье матери. Он вел себя так, будто она отвлекает его от более важных дел.

- Не беспокойтесь. Ваша мать получает самую лучшую медицинскую помощь.

Врач говорил это, стоя к ней спиной. Он делал записи в карте матери и проверял ее жизненные показатели. Несмотря на отрепетированные обнадеживающие слова, своими манерами и выражением лица он скорее напоминал механика, проверяющего уровень масла в двигателе, чем человека, в чьих руках находится чья-то жизнь. Тоне с трудом получилось развеять впечатление, что он проявлял бы большую озабоченность, если б пациентка была белой. Она не хотела так думать. Именно так считала ее мать, а она была не такой, как она.

Адель Смит застряла в своем прошлом. Она повсюду видела расизм. Тоня же считала себя непредвзятой. Даже встречалась с несколькими белыми мужчинами, до того как познакомилась с мужем. Тоня взяла мать за руку. Она ахнула и подавила слезы, испуганная тем, какой холодной и хрупкой была рука у этой крупной и крепкой женщины. Кожа была тонкой, как пергамент, и Тоня чувствовала под ней крошечные косточки. Ее мать всегда обладала такой силой, что видеть ее в столь беспомощном состоянии было невыносимо.

Тоня промокнула уголки глаз рукавом пальто, и снова посмотрела на врача, ища утешения. Тот что-то насвистывал себе под нос, заполняя карту.

Тоня попыталась ободрить себя этим отсутствием озабоченности в поведении врача. Она наблюдала, как он пальцами открывает матери веки и светит фонариком на зрачки. Они оставались полностью расширенными. Лицо врача не выражало никаких эмоций.

Она решила, что если б все было очень серьезно, он не был бы таким безразличным.

Врач улыбнулся ей, похлопал по плечу и вышел из палаты. Тоня снова посмотрела на мать. Та пыталась дышать, несмотря на кислородные трубки в носу, с каждой секундой лицо у нее серело все сильнее. Тоня села на край больничной койки, продолжая держать мать за ее крошечную руку.