Рэт Уайт - Героиня

Адель замотала головой и стала что-то энергично царапать в блокноте. "Это ты виновата! Я не сама упала. Ты меня скинула! Ты меня ударила!!!"

Нацинет выхватила блокнот у Адель из руки и порвала его на кусочки. Адель вздрогнула, испугавшись, что женщина ударит ее снова.

- Я же сказала тебе, чтобы ты не распространяла ложь! Как мы сможем поладить, если ты продолжаешь лгать?

Адель уставилась на женщину, пытаясь понять, действительно ли она сумасшедшая, действительно ли она не помнит, что била ее по лицу и что скинула с койки на пол. На лице у медсестры появилась ухмылка. Она сказала Адель все, то ей необходимо знать. Женщина не была сумасшедшей, по крайней мере, не совсем. Она помнила все, что делала с Адель. Просто играла с ней, наслаждаясь своей властью, пытаясь свести Адель с ума. Нет, не сумасшедшая. Злая.

Хотя нет, - напомнила себе Адель. Злых людей не бывает. Они могут быть обманутыми, растерянными, обиженными, умственно отсталыми, но не злыми. Есть причина, почему она это делает. Причина, понятная только ей.

- О, твоя дочь тоже заезжала, но ты спала, и я сказала ей, что тебя лучше не беспокоить. Жаль, что вы не повидались. Она сказала, что заедет в конце недели. Она занята каким-то крупным проектом на работе. Но обещала звонить каждый день и проверять твой прогресс. Я обязательно буду держать ее в курсе.

Когда медсестра улыбнулась, ее улыбка напомнила Адель оскал вампира из фильма ужасов. Нацинет зачерпнула ложкой овсянку и сунула ее Адель в рот, протолкнув до самого горла Теплый комок перекрыл ей дыхательные пути. Адель еда не задохнулась, пытаясь жевать своим наполовину парализованным ртом. Как только она проглотила пищу и сделала большой вдох, в рот ей отправилась очередная ложка, полная каши.

О, боже, дай мне силы. Боже, помоги мне.

Адель несколько раз давилась и кашляла, пока Нацинет продолжала совать ей в рот безвкусную кашу. Когда Адель поперхнулась и исторгла из себя большую часть съеденного, медсестра в ярости бросилась из комнаты. Через несколько часов она вернулась, и к тому времени в комнате стоял прогорклый, сладковатый смрад несвежей рвоты.

- Здесь пахнет, как в свинарнике! - заявила Нацинет, сморщив нос и закрыв его рукавом. - Придется немного почистить тебя, прежде чем приступать к физиотерапии.

Нацинет схватила испачканную простынь и резко дернула, снова скинув Адель на пол. Не обращая внимания на корчащуюся и стонущую от боли пожилую женщину, Нацинет собрала постельное белье и отправилась закинуть его в стиральную машину, стоящую в конце коридора.

Адель попыталась ползти, игнорируя дикую боль в плече. Ее правая нога, казалось, была в порядке, но из-за бесполезной левой руки и травмированного правого плеча, она не смогла бы даже встать на четвереньки. Она упала на спину и ударилась головой об крытый тонким ковром пол, издав очередной хриплый крик. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беспомощной. Она беззвучно заплакала, ненавидя себя и с каждой слезой ощущая себя еще более несчастной и бесполезной. Когда Адель подняла глаза, Нацинет стояла в дверях и смотрела на нее.

- Какая же ты жалкая. Неудивительно, что последние четыре сотни лет белые пинают твой народ под задницу.

Она снова сказала "твой народ". Дистанцируется от меня. Пытается меня унизить. Представить человеком другого сорта, кем-то, кого не жалко мучить или даже убить.

- Что ж, давай я тебя почищу.

Медсестра потянулась и схватила Адель за волосы, которые были по-прежнему длинными и густыми, хотя и полностью седыми. Она потащила Адель через комнату в соседнюю ванную. Чтобы не остаться без волос, Адель пришлось карабкаться изо всех сил, используя правую руку с травмированным плечом. Несколько раз она упала, ударившись лицом. Когда Нацинет, наконец, дотащила ее и бросила в ванну, Адель тяжело дышала, а из ноздрей у нее сочилась кровь.

- Извини, но твои волосы - единственная чистая часть твоего тела.

У Адель больше не было сил сопротивляться, когда медсестра вытаскивала ее из ночнушки. Нацинет включила душ на полную мощность, и от ударившей холодной воды у Адель снова перехватило дыхание. Медсестра бросала ее из одной унизительной позы в другую, докрасна натирая ей кожу жесткой щеткой, как когда-то мать Адель натирала полы в доме белых людей, где уборкой зарабатывала на жизнь. Шоркала даже самые нежные области тела, так, что те опухали и кровоточили вод воздействием грубой щетины, заставляя Адель кричать от боли. Вода быстро сменилась от холодной до обжигающе горячей, и Нацинет старалась, чтобы не один дюйм кожи Адель не укрылся от струи кипятка.