Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

Франческа опять не ответила, смотрела на камни мостовой и не поднимала головы.

– Где моё золото, ведьма, – вдруг заорал солдат, у него начинала ныть нога, он начинал беситься, схватил женщину за волосы и начал таскать, приговаривая, – где моё золото, а? Где моё золото?

А Франческа упрямо продолжала молчать. Терпела и молчал.

– Ведьма, – сурово сказал сержант.

– Ведьма, – согласился Волков, вставая и указывая на женщину, крикнул, – стража, на площадь её.

Два стражника подхватили Франческу под локти, поволокли к выходу из замка. За ними устремились все дворовые, приговаривая с благоговением:

– Жечь решили!

– Говорят ведьма!

Сержант помог солдату сесть на коня, сам залез на своего, и они поехали следом. Ехали молча, говорить им было, вроде, и не о чем, воины всё уже решили. Участь женщины была предрешена.

Прямо за воротами замка собралась толпа, люди из Рютте и малой Рютте пришли, так как знали о том, что случилось, было много и пришлых. Все пошли за стражниками, что тащили женщину на площадь. Все ждали казни, все знали, что коннетабль не простит нападения на баронессу и молодого барона.

На площади и у нового рынка народа было ещё больше, там был и Крутец и монах. Стражники приволокли Франческу, бросили её на землю, на ней было разодрано платье и нижняя рубаха, она была полуголой. Люди поначалу не узнавали спесивую служанку спесивой госпожи, а когда узнавали её, то начинали, не скрываясь радоваться, что, наконец-то, она получит по заслугам. А Франческа сидела на земле с разбитым лицом, с распущенными волосами, даже не пытаясь прикрыть наготу. Страшная. И зло смотрела на людей. Ей в голову прилетел ком земли, что вызвало у собравшихся радостный смех, и люди ей кричали:

– Что, лошадиная морда, получила на орехи!

– Валяешься, вон, в грязи, а раньше ходила барыней, через губу не переплёвывала!

– Наш коннетабль тебя скрутит в бараний рог, не таких крутил!

– Повесьте её, господин! Нехай ногами подрыгает! Нас потешит!

А она всех их ненавидела, люто ненавидела. И больше всех его. Женщина глядела, как с трудом солдат слезает с коня и идёт к ней, и проклинала его про себя. Проклинала, проклинала, словно надеялась, что его прямо тут убьёт молнией или прямо здесь и сейчас разобьёт паралич. Но с ним ничего не происходило, он опять опустился на корточки рядом с ней. С ним пришёл и стоял рядом сержант. И солдат спокойно заговорил:

– Повторяю тебе ещё раз, может к тебе, дуре, разум вернётся: я не буду казнить тебя прямо сейчас, а, может быть, даже отпущу, сбежишь, когда тебя к графу повезут, если ты ответишь мне на два вопроса. Где госпожа Ядвига и где моё золото?

Франческа взглянула на него, попыталась даже встать, но стражник стоявший сзади врезал ей древком копья по пояснице. Женщина скривилась от боли и уселась на землю опять, чем вызвала всплеск новой радости у людей.

– Ишь как перекосило, паскуду, – веселились собравшиеся. – Врежь ей ещё разок.

– Да, не милосердствуй, бей как следует!

– Ну, так где мои деньги? И где госпожа? Ответишь, где деньги, – повешу, ответишь на оба вопроса – помогу сбежать, не ответишь ни на один, – он помолчал, – сожгу.

Женщина снова убрала волосы с лица и произнесла:

– Ты выродок, ублюдок, сын портовой шлюхи, сосавшей у прокажённых, и сам шлюха, который давал матросам в детстве, ты виноват во всех бедах, что б ты сдох, будь ты проклят. – Закончив, она плюнула в лицо солдата.

Волков встал, вытер лицо, а сержант стал бить эту злобную бабу здоровенным кулаком по башке на радость толпе.

– Тихо, тихо сержант, успокойся, – чуть усмехаясь, говорил Волков, – убьёшь раньше времени.

Затем он повернулся и крикнул:

– Крутец!

– Да, господин коннетабль, – тут же подбежал к нему управляющий.

– Мне нужно двадцать вязанок хвороста, скажи людям, что дашь по крейцеру за вязанку, и ещё мне нужно вкопать жердину на три локтя в землю в центр площади. Хворост сложить вокруг жердины. Распорядитесь.

Крутец что-то хотел спросить, но по виду коннетабля понял, что вопросы сейчас не совсем своевременны. Коннетабль в упор смотрел на него – ждал вопроса.

– Я немедленно распоряжусь, господин коннетабль, – заверил управляющий.

Солдат залез на коня, выехал на середину площади и закричал:

– Сегодня эта бешеная собака, – он указал плетью на Франческу, – укусила руку, которая её кормила, и украла деньги у господина вашего и моего, у барона Карла фон Рютте. Её поймал слуга барона, старик Ёган и она располосовала его ножом. Дальше эта взбесившаяся тварь напала на госпожу нашу, на добрейшую нашу баронессу, и даже на сына дракона, и он, и его мать ранены, но живы, их уже отвезли в монастырь.