Кристина Кашор - Джейн, анлимитед [litres]

– Кто это сделал? – спрашивает Джейн.

– О. – Айви смущается, но явно польщена. – Это я.

– Ого! Ты еще и мебель делаешь? Потрясающе!

– Спасибо. Но у меня нет времени на такие большие проекты. Хотя мы с братом недавно закончили лодку.

– Вы с Патриком затащили сюда лодку?

– Да. Гребная лодка. Мы хотели спустить ее на веревках через окно. Там есть грузовой лифт. – Айви машет рукой назад, в сторону лестницы. – Но это все-таки лодка…

Смастерить лодку своими руками! Джейн бьется над водонепроницаемостью своих зонтиков, но ведь никто не утонет, если она облажается.

– Вы уже плавали на ней?

– Конечно, – отвечает Айви. – Отличная небольшая лодка.

Кем нужно быть, чтобы в свободное время построить лодку, отправиться плавать на ней по океану и успешно возвратиться домой? Видимо, лихой и отважной девчонкой, которая знает лучшие слова для скраббла.

– Где-то там есть циркулярная пила. И несколько разных токарных станков.

– Спасибо, – благодарит Джейн. Ей даже взгрустнулось.

– Я могу помочь. Выбирай, что нужно.

– Спасибо, – повторяет Джейн, надеясь, что Айви не спросит, для чего все это.

Дом стонет и ворчит, словно сопереживая Джейн. Это особенность всех старых зданий, думает про себя девушка. Она воображает, что Дом повернулся к небу спиной, съежился в комок и сопротивляется дождю, сохраняя тепло.

Возле лестницы обнаруживается уединенная стеклянная комнатка. Внутри – стол, на котором лежит большая картина с изображением белого человека с покатыми плечами. Он в берете с крупными вьющимися перьями. Вокруг картины лежат кисти, стоят светильники и множество всяких баночек.

– Здесь есть художник? – спрашивает Джейн.

– Рембрандт художник, – усмехается Айви. – Это его автопортрет. Одна из картин Дома. Миссис Вандерс чистит ее. У нее диплом реставратора. Чуешь запах ацетона? Она порой его использует.

– О! – восклицает Джейн, чувствуя себя ужасно глупо из-за того, что не узнала Рембрандта. – Вроде чую.

– Эта комната – ее студия для реставрации произведений искусства, – поясняет Айви. – Здесь все сделано специально для того, чтобы шедевры Дома были защищены от опилок и яркого света.

– Ничего себе.

– Вот так-то. – Айви понимает ее удивление. – Это – место серьезных ценителей искусства. У Октавиана больше денег, чем у самого Бога.

Вдруг внимание Джейн привлекает скрип открывающейся двери в задней части чердака. Она оборачивается и видит яркие желтые обои соседней комнаты. Входит мужчина с дерзким выражением лица. Заметив Джейн, он резко захлопывает за собой дверь. Темноволосый, с восточноазиатскими чертами лица, он облачен в темно-синий костюм и оранжевые конверсы.

Он снимает кожаные перчатки, кладет их в карман и направляется к девушкам.

– Привет! – здоровается он.

– Привет, – равнодушно отвечает Айви. – Это Филипп Окада, – представляет она незнакомца. – Он тоже будет на празднике. Филипп, это Дженни, подруга Киран.

– Приятно познакомиться, – говорит Филипп с заметным британским акцентом.

– Взаимно, – отвечает Джейн, глядя на его перчатки, свисающие из кармана пиджака.

– Прошу прощения, – замечает он ее взгляд. – Я что-то вроде гермофоба [6] Гермофобия – боязнь микробов. , постоянно их ношу. Откуда ты знаешь Киран?

– Она ходила в колледж в моем родном городе.

Он приветливо улыбается, и на его лице становятся видны морщины. Джейн понимает, что ему никак не меньше тридцати лет. Или даже тридцати пяти? Или он еще старше? Когда у людей появляются эти смешные морщинки?

– Откуда вы знаете семью Трэш? – в свою очередь любопытствует Джейн.

– Общая нью-йоркская тусовка. – Филипп машет рукой с дежурной приветливостью на лице.

– Понятно, – кивает Джейн, думая, что именно это означает и как гермофоб может оказаться в такой «тусовке». Нет ли в этом чего-то большего, чем кажется на первый взгляд?

– Что ж, – говорит Филипп, – еще увидимся.

Он наклоняется, чтобы потрепать Джаспера за ухом, и спускается по лестнице, держась за металлические ограждения.

– Мне кажется, настоящий гермофоб не прикасался бы к собаке и перилам, – замечает Джейн.

Айви ничего на это не отвечает.

– Бери все, что тебе нужно, – говорит она, отворачиваясь. – Наш чердак – твой чердак.

В итоге Джейн берет циркулярную пилу, маленький токарный станок, брезент, несколько красивых березовых прутьев, банку с лаком и столик, отлично подходящий для ее швейной машинки. В мастерской пылится еще тысяча вещей, которые могли бы ей пригодиться, но она уже и так набрала достаточно. К тому же за новой порцией пришлось бы ходить дважды.