Клайв Баркер - Беде навстречу

На вершине карьера ветер был еще сильнее. Он приходил с моря по реке, собирая ярость в снежный кулак, а затем прочесывал город в поисках жертв.

Стена оказалась идеальным материалом. На нее, подточенную течением лет, достаточно было слегка надавить, чтобы она сдалась. Под вечер особо ретивый порыв ветра вырвал с верхушки стены три-четыре увенчанных стеклом кирпича и зашвырнул в озеро на дне карьера. Тут, посередине своей длины, кладка ослабла больше всего, и как только ветер приступил к работам по сносу, гравитация протянула ему руку помощи.

Один юный велосипедист возвращался домой и уже доехал почти до середины Тропы духов, когда стена, взревев, капитулировала. С роем цементных осколков из нее выпал кусок кладки, и обломки запрыгали к подножию скалы, все глуше ударяясь о камни. В стене образовалась брешь почти двухметровой ширины, и ветер, ликуя, с ревом ворвался в нее и потянул за края, уговаривая кирпичи отправиться следом. Парень спешился и, подкатив к дыре велосипед, стал с ухмылкой наблюдать.

А падать здесь высоко, подумал он, осторожно заглянув через край. Ветер обдувал, подталкивая в спину, манил ступить вперед. И парень послушался. Головокружительная высота захватывала, дурацкое желание перемахнуть стену, хоть и одолимое, было сильно. Высунувшись, он увидел дно карьера, но склон непосредственно под брешью в поле зрения не попадал. Его загораживал небольшой скальный выступ.

Парень еще сильнее подался вперед. «Идем, — пристал к нему ледяной ветер. — Давай, взгляни поближе, загляни вглубь».

Меньше чем в метре под зияющим проломом в стене что-то зашевелилось. Парень увидел — или подумал, что видит — какую-то фигуру, но рассмотреть ее мешал скальный выступ. Она двигалась, но вдруг, почувствовав на себе взгляд, застыла и снова слилась со склоном.

— Давай же! — подначивал ветер. — Уступи любопытству.

Однако парень уже передумал. Приключение ему наскучило. Он замерз, веселью пришел конец. Пора домой. Парень вернулся к велосипеду и с веселым свистом покатил прочь. Им он отчасти радовался, что удалось сбежать, отчасти хотел отпугнуть тварь за спиной.

В семь вечера Мириам сортировала последние из маминых украшений. В маленьких душистых коробочках было мало ценного, но все-таки на сереющих ватных подушечках нашлась парочка симпатичных брошей, которые она решила забрать на память. Бойд позвонил чуть позже шести, как и обещал. Из-за плохой связи его голос звучал невыразительно, но в нем все равно чувствовалась любовь. После их разговора Мириам летала как на крыльях. Теперь телефон зазвонил снова. На этот раз — Джуди.

— Милая, я сегодня, наверное, не приду. Очень плохо себя чувствую. Началось на похоронах, а когда холодно, боли всегда мучительней.

— О, бедняжка.

— Боюсь, в моей компании будет невесело. Прости, что подвела.

— Не волнуйся. Если тебе нездоровится…

— Какая жалость, теперь, может, и не увидимся до твоего отъезда, — голос Джуди звучал расстроенно.

— Знаешь, если закончу не слишком поздно, я к тебе загляну. Ненавижу прощаться по телефону.

— Я тоже.

— Но не обещаю.

— Давай так: не придешь, так не придешь. Если не получится заглянуть, звякни, что благополучно долетела в Гонконг. И береги себя, милая.

Мириам вышла из дома без десяти десять. Буря давно выдохлась, но за ней последовала тишина настолько глубокая, что пугала чуть ли не больше недавних завываний. Мириам заперла дверь и, отступив на шаг, взглянула на фасад. В следующий раз, когда она тут появится, если появится вообще, в доме будут жить другие люди, которые его, несомненно, перекрасят. Он станет чужой собственностью, а боль нынешних воспоминаний позабудется.

С ключами в руке она направилась к машине, но вдруг решила, что пойдет к Джуди пешком. Очищенный бурей воздух бодрил свежестью, и Мириам захотела воспользоваться возможностью прогуляться по знакомым улочкам в последний раз.

Можно даже пройти по Тропе духов, подумала она. Десять минут — и у Джуди.

На своем пути вдоль карьера Тропа делала длинный, коварный поворот, так что с одного края даже не было видно другого. Вот почему Мириам заметила брешь в стене, только когда до нее оставалась всего пара шагов. Ее уверенная походка сбилась. Внутри что-то дрогнуло и потянулось навстречу.

Перед ней зияла дыра — широкая, притягательная. За обрывом, куда был бессилен проникнуть тусклый свет фонарей, тьма казалась беспредельной. Все равно что стоять на краю мира. За скальным выступом не оставалось ни глубины, ни расстояния — только мурлыкающий в предвкушении мрак.