Александр Васильев - Наш собственный конец света

Эх, не будем о грустном, а то я сейчас опять расплачусь. И без того на нашей базе довольно напряженная обстановка: все стараются держать себя в руках и не показать при других свои эмоции.

Эмоциональная разгрузка возможна только у психолога. Эх, бедный человек, ему самому то сейчас не легко, а приходится постоянно выслушивать от других, как тяжело им. Воистину — человек с железными нервами. Хотя, может у него есть свой психолог.

«Или уже психиатр», — сказал бы ты.

Ну что ж, впереди у меня, как и у других пилотов, быстро убегающие часы плотной боевой подготовки и укрепления навыков пилотирования.

Кстати, несмотря на довольно низкий процент психологической устойчивости, у меня самый высокий процент синхронизации с мехой. Вот как порой бывает.

Однако, этого ещё недостаточно, чтобы смело идти в бой. А день «X» не за горами (у меня аж мурашки по всему телу от этой мысли). Брр…

Милый, Кото, к сожалению, я не знаю, когда еще смогу тебе написать.

(и смогу ли вообще)

Но прощаться с тобой не желаю.

Я помню наше обещание быть вместе и никогда не забуду, что между нами было, и твое тихое скромное признание в любви.

Дорогой, Кото, ты всегда будешь в моём сердце и в моих мыслях. И никогда, поверь, никогда моя любовь к тебе не угаснет.

Вот я вновь плачу.

Но это слёзы от хороших воспоминаний о тебе.

Я люблю тебя.

Твоя Тихиро.

Сообщение сохранено

Отправить? «Да», «Нет»…

Новое сообщение

Дорогой, Кото, вот и настал день «X». Весь мир затаился в напряжении, а армия приведена в боевую готовность.

Во всех городах и странах введён комендантский час. Кто может прячется в бункерах, у кого нет такой возможности, сидят дома, отчаянно надеясь, что бой будет вдали от них. Выходить на улицу строго запрещено, да и вряд ли кто осмелится. Запрещены телефонные звонки и всякая радиосвязь, кроме военной частоты. Но я уверена, что моё сообщение дойдёт.

Милый, Кото, я даже не представляю, как выразить то, что творится у меня сейчас в душе. Но я могу сказать одно: там нет страха. Я более его не ощущаю.

В данный момент я сижу в кабине пилота мехи. Биосканеры считывают показатели моего тела и передают их на бортовой компьютер. Уровень синхронизации выше 80 процентов и это при условии, что я сейчас сижу с телефоном и набираю тебе сообщение. В моей голове роится множество разных мыслей, но ничуть не мешает мне быть частью робота. Я уже научилась, скажем так, абстрагировать не относящиеся к пилотированию эмоции в отдельной ячейке мозга. А контроль над программами синхронизации стал для меня настолько обыденным, что не нужно даже сосредотачиваться и постоянно вертеть в голове коды доступа и ключи управления. Меха для меня — словно моё тело.

Да, да, не продолжение и не второе, а именно моё, словно я пользовалась им с самого детства.

Оно и понятно, последние две недели я вылезала из мехи только чтобы поесть и поспать. Порой я спала даже в кресле пилота. Инструкторы ругались на меня, а добрая половина сослуживцев крутила пальцем у виска. Но я упорно добивалась своего, выматывалась порой до полуобморочного состояния. И не зря.

Дорогой, Кото, мне доверили новейшую меху, — можно сказать — я пилот испытатель. На ней более мощное вооружение и, Кото, она летает!

Я единственный пилот в Японии, который в первом бою поднимется в небо. Правда название модели пугает: «Икар». С блестящими доспехами небесного цвета он совсем не внушает страх. Они сделали слишком милого робота, хоть и высотой 200 метров. Однако, начинка у него по-настоящему ужасающая. А в самом сердце «Икара» водородный реактор с функцией самоуничтожения. Такая махина при взрыве будет сравнима с «Толстяком», сброшенным на Хиросиму.

Так что, как я уже говорила, я боле не чувствую страха. Когда ты сидишь внутри водородной бомбы, имеющей на борту боевой арсенал нескольких эсминцев, и в любой момент должен появиться, превышающий тебя по военной мощи, до сих пор до конца неизведанный враг, — страх уходит. Для него просто нет места. Я не знаю как объяснить тебе почему так.

Я просто больше ничего не боюсь. Моя мечта превратилась в миссию и отказаться от неё, значит потерять все. Пусть я всего лишь одна боевая единица из многих, но я столь же важна, как и любой другой пилот. Я исполню свою миссию. И словно Берсерк буду бороться до последнего.

«Какие громкие слова», — скажешь ты.

А я отвечу, что это все твои слова, только сказанные мной. Если у кого-то и когда-то были сомнения по поводу моей психологической устойчивости, то спустя почти девять месяцев боевой подготовки я готова развеять их все в раз.