Вадим Караваев - Наследие предков

— Да тут не по себе как-то, — прохрипел еле держащийся на ногах Володя, — тошнит что-то.

Пройдя еще несколько десятков метров, казаки поняли, что полностью оценить размеры гигантского помещения они не смогут, только ширину — около сотни метров. В мерцающем свете факелов на полу вдруг показался огромный, более двадцати метров в диаметре, металлический круг с барельефом из каких-то непонятных геометрических узоров. Металл был похож на давно окисленную бронзу, да только вот нож не оставлял ни малейшей царапины на нем, как ни усердствовал любопытный Колька. А впереди показалась стена с идеально круглым тоннелем в ней, в который запросто мог пройти железнодорожный состав. Неожиданно Володя упал на колени, его нещадно тошнило.

— Атаман, он дальше не пойдет, ему совсем плохо, — сказал Колька, взваливающий на спину боевого товарища.

— Давай двигай к месту спуска, лезь наверх, а я его обвяжу и вытянем вдвоем.

Казакам кое-как удалось вытянуть Володю. Колька дотащил его до выхода из штольни на свежий воздух и стал приводить в чувство. Самохвалов, поняв, что никакой опасности для жизни товарища нет, сказал:

— Коль, я пошел обратно, организуйте засаду и сидите молча. В бой ни с кем не вступайте. Если через сутки не приду, то уходите.

Атаман обнял Володю с Колькой на прощание и больше не вернулся — ни через сутки, ни через трое. Возвратившиеся на четвертый день после данных событий казаки обнаружили все входы в заброшенные штольни взорванными.

К месту постоянной дислокации спецотряд НКВД под руководством старшего лейтенанта госбезопасности Самохвалова не вернулся. Есть сведения, что оставшиеся в живых казаки ушли на оккупированную немцем территорию в свой родной хутор. В октябре 1942 года в оккупированном Новочеркасске прошел казачий сход и началась организация казачьих формирований в составе вермахта. Как известно, никто из «самохваловских» к немцам служить не пошел. Сколько ни пытались чекисты их отыскать, это им не удалось сделать ни в 1943 году после освобождения Кубани, ни в апреле1945 года, когда в Австрии были взяты в плен ушедшие с семьями вместе с отступающими немцами более двадцати тысяч казаков. «Самохваловские» казачки словно испарились.

— Такие вот дела, ребята, — сказал Семёныч, закончив это длинное повествование о временах более чем полувековой давности. — Давайте ложиться спать, а то уже светает.

— Андрей Семёнович, прошу прощения, но откуда такие подробности вам известны стали, если казачки пропали, а атаман сгинул в штольне? — спросил Альберт, сильно впечатленный живописным монологом рассказчика.

— Ну, на самом деле, все намного запутаннее и сложнее. Мне же удалось лично познакомиться с участником всех этих событий. Скоро и вы все его увидите. А теперь спать!

Опорожнив последнюю бутылку коньяка, гости ведомственной конспиративной дачи в подмосковном Переделкино разбрелись по комнатам спать. Подъем был назначен на шесть утра, поэтому для действующих и отставных разведчиков оставалось не более двух часов на сон, что было делом вполне обыденным для боевой обстановки, некое подобие которой так неожиданно сложилось за прошедшие сутки. Даже Семёныч, который, будучи на пенсии, мог позволить себе спать сколько душе угодно, по старой привычке всегда вставал в шесть утра, причем вне всякой зависимости от того, во сколько ему посчастливилось лечь. Про Альберта же и вообще говорить не приходилось, так как «чистильщик» за последние два десятка лет существовал в каком-то особом режиме сна и бодрствования: он мог выключаться практически моментально на нужное ему количество времени и просыпаться без будильника полностью отдохнувшим и готовым к выполнению поставленной задачи. В любом случае более четырех часов подряд он не спал ни при каких обстоятельствах.

Единственный, кому из этой четверки не удалось сразу уснуть, был командир диверсионного спецназа подполковник Волостных. После рассказов Семёныча из головы почему-то не уходили мысли обо всей этой чертовщине, которая теперь коснулась и его подчиненных.

Офицер долго крутился с боку на бок, а когда, наконец-то, выпитый алкоголь под аккомпанемент осеннего ливня за окном все же начал свое расслабляющее действие на нервную систему, подполковник вдруг вскочил с кровати. Очертания комнаты, несмотря на темную осеннюю ночь, были видны. Спецназовец подошел к окну, и в этот момент боковое зрение уловило чье-то присутствие в комнате. Подполковник медленно обернулся через левое плечо, и от увиденного у него вдруг все похолодело внутри: в темном углу комнаты был виден четкий силуэт высокого крепкого человека, будто обведенный фосфорной краской. Только вот цвет этой краски был еще более темный, чем все оттенки, различимые в комнате. Но самым зловещим было то, что на фоне чернеющего силуэта бросался в глаза холодный давящий взгляд, словно ледяной иглой пронизывающий пространство комнаты. В голове спецназовца вдруг возник четкий и ясный голос. Причем подполковник Волостных вполне осознавал, что голос он слышит не ушами, а скорее улавливает передаваемую ему информацию, источником которой, без сомнения, был этот зловещий черный силуэт в углу. В мозгу словно звучал динамик, который нельзя было ни выключить, ни заткнуть уши, чтобы не слышать его. Голос повторял один и тот же набор цифр много раз подряд. Подполковник находился в шоковом состоянии и параличе одновременно, не в силах пошевелить ни языком, ни конечностями, а в горле комом застыл сдавленный возглас. Простояв так пару секунд, которые спецназовцу показались вечностью, его вдруг что-то резко развернуло вокруг своей оси, потом сознание на миг померкло, а через секунду офицер с воплем, наконец-то вырвавшемся из пересохшего горла, вскочил со своей кровати.