Роберт Блох: Модель

Прежде чем рассказать вам эту историю, должен отметить, что не верю в ней ни единому слову. Если поверю — буду не меньшим психом, чем тот, от кого мне довелось ее услышать. Тот человек в психиатрической лечебнице.

Порой я все равно задаюсь вопросом — что, если?..

Его имя — ну, допустим, Джордж Милбэнк. Если верить отметкам в карте, ему тридцать два, хотя по виду его так мало не дашь. Он полысел и располнел, его голос порой срывается на визг, на него просто страшно смотреть — то и дело нервный тик разбивает. В остальном, впрочем, он не кажется таким уж всецело больным.

— Я не псих, поймите, — сказал он, когда я первый раз вошел в его палату. — Доктор Штерн потому и согласился на вашу со мной встречу, понимаете?

— Что вы хотите этим сказать?

— Док ввел меня в курс дела. Я знаю, кто вы и что пишете. Давно хотелось все это рассказать — хоть кто-то должен узнать правду! Мне без разницы, как вы это до них донесете — рассказ, очерк… Но не думайте, что я вам лгу. Бог видит, я собираюсь выложить все как на духу. Если, конечно, Бог есть. Это меня, знаете, немного волнует… потому что если он есть, то как ему взбрело в голову создать такую тварь, как Уилма?

Я увидел, как он дрожит — и, надо полагать, на моем лице отразились тревога и смущение, ибо Джордж сбивчиво запричитал:

— Нет, нет, вы верьте, все хорошо, вы только вспомните этих женщин с рекламных баннеров, модели — знаете этот тип? Высокие, стройные, длинные ноги, грудь нулевого размера, острые скулы, большие глаза, выражение лица такое стервозное-стервозное — мол, я выше всех вас, не касайтесь меня, даже не вздумайте… Меня это завело, наверное. Именно это, да. Но ей-то это и нужно было. Ее внешность — это вызов, понимаете?

— Вы, я смотрю, не очень-то хорошо относитесь к женщинам? — сказал я, подчеркивая в карте ногтем слово гинофобия.

— Да вы что! — Он впервые улыбнулся. — Второго такого бабника, как я — еще поискать… было. — Улыбка сползла с его лица. — Было — до Уилмы…

…Мы с ней сошлись на круизном лайнере "Морланд" — огромном корабле, построенном в Скандинавии для экскурсий по Карибскому морю. Девять портов за две недели, с посещением экзотических туземных деревень. Я попал на борт по долгу службы — агентство, в котором я работал, разрабатывало рекламную компанию для фотоаппаратов "Эйпекс". Под нашу фоторекламу планировалось закупать целые полосы в журналах мод: красотка-модель на фоне тропического рая, надпись в несколько строк: "Имидж — первее всего. Одежда от D'Оr, снимки от "Эйпекс" — ну или какая-нибудь белиберда в таком вот духе.

Моделью была Уилма Лоринг. От "D'or" прислали Пат Грисби, ведущую консультантку-дизайнершу — гардеробом ведала она. Для съемок наняли Смитти Лейна, и он все подготовил еще до нашего отъезда — составил четкий график, определился с локациями съемок, получил все необходимые разрешения. Мне оставалось лишь контролировать процесс.

Как я и говорил, за две недели "Морланду" предстояло зайти в девять портов, и в каждом у нас была запланирована съемка. Выезды, конечно, меня утомляли. Смитти признавал только естественное освещение, а это значило, что съемку следовало начинать не позже одиннадцати утра. Так, курортные зоны, им выбранные, находились всегда довольно-таки далеко от порта — потому нам приходилось вставать раньше семи, наскоро перекусывать и к восьми садиться в микроавтобус со всеми нарядами и оборудованием. Вам доводилось хоть раз трястись в старенькой микруше по ухабистой дороге при температуре под сорок Цельсия? Поверьте, настроение такая поездочка не поднимает.

А ведь еще предстояло готовиться к съемке. Смитти был прекрасным фотографом, но стремился к совершенству во всех мелочах. Да и Пат Грисби не меньше возилась с нарядами. Короче, съемка заканчивалась только в два часа, и мы, само собой, оставались без ланча. Голодные и утомленные, мы загружались обратно в автобус и поднимались на борт только к половине пятого.

Вечера каждый проводил по своему усмотрению. Смитти обычно сидел в баре. Лесбиянка Пат в первый же день подкатила к Уилме, но получила отказ и открыла охоту на других дамочек. А я…

Меня Уилма притягивала с первого взгляда. А смотреть на нее я мог часто — не вызывая при том подозрений. На съемочной площадке она вела себя, как истинный профи. Когда мы умирали от жары под полуденным солнцем, она оставалась спокойной, хладнокровной, уравновешенной. Ни капли пота на лице, ни одного выбившегося волоска, никаких жалоб. Настоящая леди. Понятное дело, я на нее глаз положил. Старался подобраться и так, и эдак, да только без особого успеха. Когда мы стояли в портах, по возвращении со съемок она ретировалась в свою каюту, и мне никак не удавалось пригласить ее на обед. Есть она предпочитала у себя, чтобы не одеваться и не краситься. Как-то я предложил ей пообедать в моей каюте, но и из этого ничего не вышло. Так что для общения у меня оставались только вечера.