Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

— Красиво… — Моя любопытная Пчелка потеснила меня, чтобы тоже заглянуть. Прижалась плечом к моей руке. — Что здесь будет?

— Тайна. — Я склонился к ней и улыбкой дал понять, что этот секрет касается и ее тоже. — Тайна, которую не должен узнать никто. Понимаешь?

Конечно, она играла с чертежами, и уже тогда я предупреждал, что нельзя об этом говорить, но напоминание — не помешает. В конце концов, она — всего лишь человек.

— А они? — спросила Пчелка, ничуть не понизив голос. Будто говорила вовсе не о рабочих, стоявших в трех шагах от нас, а о горстке золы, которую утром не вычистила прислуга. — Они знают.

— Это лишь руки, которые делают то, что им неведомо.

— И языки, способные рассказать, что эти руки делают, — в тон мне ответила она. — Рассказать тем, кому ведомо.

Рабочие старались не оглядываться на нас, я читал в их позах страшное усилие — делать вид, что занимаются своим делом, не слыша разговора. Но они слышали. И теперь, даже если не мыслили рассказывать, зерно, посаженное моей дочерью в их головы, прорастет так или иначе. На миг вспыхнуло раздражение такой нелепой тратой ценных обученных работников, но потом я понял — и на смену злости пришло одобрение. Пчелке было просто все равно, так же как и нам. Не это ли я хотел проверить? Глупо злиться на то, что собственный план работает успешнее, чем предполагалось, и я невольно улыбнулся, подхватывая дочь под руку.

— Завтра я приведу тебя сюда перед тем, как солнце поднимется над пирамидой и раскроются зеркала. Перед тем, как пустят воду. Ты встанешь на камень, оставив плиту приоткрытой, и символы защитят твое тело, трансформируют. Видишь последовательность? Я писал ее сам, встроив твое и только твое имя. И когда настанет новая эра, толика силы, столь малая, что никто и не заметит, достанется тебе, моя драгоценная. Ты изменишься.

— Изменюсь?.. Папочка, а этой толики точно хватит, чтобы стать такой, как…

Один из рабочих, в черной набедренной повязке, дернулся, оглянулся, и я понял, что Пчелка была права. Неужели я мог не замечать людей настолько, что начал доверять им, как какому-то молотку или телескопу? Инструменты не должны говорить, и я сложил пальцы в знак бабочки. Бабочка легковесна, как ложь, и так же красива. Ради нее порой стоит умереть. От нее порой не оторваться, чтобы жить. Я не знал, что видели, слышали и чувствовали покрытые каменной пылью мужчины, но умирали они с улыбкой. Выглядело не так зрелищно, как плети Иш-Чель или огонь Тилека, но такой уж дар мне достался и, правду сказать, вполне устраивал.

На предплечьях и спине зудели, никак не желая утихать, татуировки, словно хотели продолжения. Слишком редко я пользуюсь даром. Слишком часто приходится считать, чертить, думать, лишь иногда вспоминая о том, какое это удовольствие.

Один из безликих закрыл телом край плиты. Я столкнул его ногой и только потом вновь взглянул на Пчелку. Поняла ли, что случилось? Наверняка поняла, я читал это в ее взгляде, устремленном на мертвые тела, в выражении лица. Тень страха, но и твердость, и почти жадное любопытство. Даже немного восторга — когда Пчелка подняла глаза на меня.

— Ты просто велел им и?..

— Не просто, драгоценная моя, но теперь наша тайна в безопасности.

Она обошла комнатку по кругу, явно стараясь не коснуться тел, присела возле плиты и огладила ее полированную поверхность кончиками пальцев. Очертила символы медленно-тягучим движением, искоса поглядывая на меня, будто ласка предназначалась вовсе не камню.

Я молча следовал взглядом за ее пальцами, и в тишине еще оглушительные звучала агония из недр пирамиды. Распаленные сладким убийством татуировки множили ощущения, пропуская токи жизни сквозь меня — до дрожи. И в этой паутине вдруг зазвенела требовательно еще одна нить. Тугая, сильная, которую не оборвать. Кто-то двигался к нам коридорами. Ближе и ближе.

Пчелка приоткрыла рот, заметив тревогу на моем лице, но я приложил палец к губам, и она смолчала. Я прислушался — тихо, но я точно знал, что кто-то идет. А столь бесшумно могла двигаться лишь одна Иш-Чель, и ей точно не стоило знать ни об этой комнате, ни тем более о том, что я привел сюда Пчелку.

— Будь тише звезд, моя драгоценная.

Я выскользнул в коридор и скрыл дверной проем за обсидиановым щитом, надеясь, что Пчелка поняла и не испугается. Медленным раздумчивым шагом двинулся я вперед, навстречу Иш-Чель, но эта встреча состоялась быстрее, чем я хотел. Не удалось уйти достаточно далеко от спрятанной Пчелки. Иш-Чель смотрела сурово и недовольно: