Ольга Устецкая - Урок мужества

Лампа опять сверкнула, показав приближающийся скелет подростка в рваной серой одежде. Рубаха, и брюки на нём были короткими. Скулы парня выпирали вперёд, кожа лица была сильно стянута, чернота редких передних зубов проглядывала в открытую косую челюсть. Тёмные кудри торчали в грязном беспорядке. Мутные глаза смотрели прямо на школьницу. Он протянул руки к Марийке. Свет погас. Девочка в ужасе закричала.

— Не трусь! Я только ногу перевяжу, — спокойно сказал парень, и осторожно приподняв за лодыжку, плотно скрутил тряпицами рану девочки. — Красивая ты, особенно глаза, зелёные, как у колдуньи. Моя Верочка на тебя похожа была.

— Кто ты? — смущаясь, спросила Марийка, пряча трясущуюся ногу.

— Я — Валька. Здесь все из Севастополя. Мы на вражеском корабле военной эскадры. Всего в море вышло двадцать кораблей, битком набитых техникой и людьми.

— А что с твоей девушкой? — осторожно спросила школьница.

— Гитлеровцы, сволочи, повесили! — с ненавистью произнес Валька.

Мерзко заскрипел ржавый металл открывающегося люка, показались злые лица конвоиров. Немцы стали выталкивать детей и подростков из трюма, загоняя на палубу корабля. Их матери в агонии падали плача на пол.

Корабль бросало из стороны в сторону, заливало бушующими волнами. Вымокшие насквозь, дети падали и ударялись до крови. Тех, кто не мог встать, забивали плетьми. Наконец, пленников выстроили в шеренгу, приказав держаться плотно друг к другу за руки. Фашисты расположились за несчастными ребятишками, прикрываясь подушками и перинами, одновременно держа всех пленников под мушками автоматов.

— Что за новогодний хоровод? — шепнула Марийка в плечо Вальки, держа крепко его большущие дистрофичные пальцы.

— Дети — живой щит от налета русских самолетов. Если бы не мы, давно бы этих мразей наши лётчики подбили!

Послышался гул самолетов. Ровной полосой приближались русские стратегические бомбардировщики. Дети гордо и одновременно с мольбой смотрели в небо. Их лица, мокрые от хмурого дождя и брызг, выражали неимоверный протест фашизму.

Не суждено было выжить ни пленникам, ни фашистам, никому на этом корабле. Огромная волна высотой в девятиэтажный дом поднялась вверх и страшным грохотом опустилась вниз, заглушая рёв самолётов и поглощая безжалостно бурлящей пеной всё и всех.

На корабле-призраке выжить не суждено было никому, кроме нёё, Марийки. Дерзкая волна вернула девочку в школьный подвал на перепутье трёх дорог. Вода моментально ушла с прямой дороги, центральный вход залило под потолок свежим быстросохнущим бетоном.

Школьница вымокла насквозь, вода стекала с неё на холодный пол. Марийку знобило. Девочка с трудом встала и машинально качнулась вправо. Путь был выбран. Она медленно двинулась по правому проходу. Хорошо, хоть лампы горят. Радовало и полное отсутствие раны на ноге.

По бокам поодаль стали виднеться жёлтые трубы, отдавало теплом. Подойдя к толстым длинным батареям, Марийка прижалась к горячему металлу всем своим худеньким телом, отогреваясь. На полу по всему проходу была разбросана солома, буквально в нескольких шагах она была собрана в несколько больших куч. Не раздумывая, девочка разделась. Одежду и обувь она разложила по трубам, сама же юркнула мышкой в ближайший ворох соломы. Грубые и жесткие стебли кололи её юное тело, но ей было всё равно, она настолько устала, что незаметно погрузилась в сон.

Ей снился Костик, любимый пятилетний братишка. Вместе они сидели в их уютном доме под сверкающей пушистой новогодней ёлкой, разворачивая подарки. — Ой, Марийка, я нечаянно твой подарок открыл, — шурша разноцветной фольгой, произнес звенящим голоском малыш. В маленьких ручонках он вертел стеклянный куб-лабиринт с металлическим шариком. Костик протянул игрушку сестре. Марийка крутила куб с одной грани на другую, но никак не могла загнать шарик в лунку с надписью «Финиш». Костик взял игрушку из её рук: — Дай, я тебе помогу! — и с лёгкостью маневрируя детскими пальчиками вывел шарик к победе. — Зови, если что! — с гордостью сказал он, не по-детски глядя в глаза сестры.

Марийка проснулась. В памяти стоял образ пятилетнего ребёнка и его совсем взрослые серо-изумрудные глаза. Тоска щемила сердце. Марийка тряхнула головой, приказав себе не думать о маленьком брате. С лёгкостью выпорхнув из соломенного ложа, школьница собрала одежду, оделась, натянула пересохшие жесткие туфли и отправилась в беспросветный путь.