Лорет Энн Уайт: Утонувшие девушки

Энджи замерла, но тут же обернулась как ужаленная.

– Пойдем в рощу… пойдем играть…

Жутковатое ощущение превратилось в кусок льда в груди. Энджи с трудом сглотнула, сделала еще несколько шагов, низко пригибая голову от снега с мелкими льдинками. Девочки нигде не было видно.

Вернувшись за руль, Энджи с силой потерла мокрое лицо ладонями. Некоторое время она сидела, вглядываясь в плотный туман, в котором плясали красно-синие сполохи. Ребенок не появлялся.

Розовое платье? Четыре-пять лет? Да какой же ребенок в такую погоду будет гулять один, да еще одетый в летнее платье? Разве можно расслышать шепот сквозь грохот волн и завывания ветра? Энджи заметила, что у нее дрожат руки.

Ей сразу вспомнились слова отца: «Впервые я понял, что у нее галлюцинации или бред, когда ей было лет тридцать пять. Мы списывали все на посттравматический стресс из-за той аварии в Италии…»

«Это от холода, – твердо сказала себе Энджи. – Я промокла и замерзла. Плюс хроническое переутомление – сказывается недосыпание».

Она толком не спала уже четыре ночи подряд, отсюда и тремор. Выключив мигалки, Энджи завела мотор и медленно поехала под щелканье «дворников».

Выпить. И чего-нибудь покрепче.

Необходимо решительно выбросить из головы всякую галиматью. Энджи взглянула на часы на приборной доске. Она обещала себе поумерить пыл, поэтому и взяла два выходных. Ей казалось, если заняться домом, настойчивое желание отпустит. Но теперь она знала, куда поедет и чем займется, пусть это и вызывало в ней внутренний отпор.

Она сделает то, что делала всегда при столкновении с непреодолимым препятствием, когда ничего не оставалось, кроме как примириться с обстоятельствами, – выпустит пар. От одной мысли об этом ей сразу стало легче.

Все люди лгут, и разделяют нас не более шести рукопожатий…

Едва незнакомец вошел в бар, как Энджи поняла: он-то ей и нужен.

Она медленно пила из своего бокала, не сводя глаз с незнакомца, а он шел по танцполу со сверкающим зеркальным шаром через толпу танцующих, расступавшуюся перед ним, как Красное море перед Моисеем. В его движениях чувствовалась властность. Ритмичное техно резонировало даже в барном стуле под Энджи; ее пульс бил в такт музыке.

Незнакомец остановился и огляделся, точно ища кого-то. Он возвышался над толпой на целую голову, и плечи у него были широкие. Свет бликами играл на волосах – волнистых и иссиня-черных, как вороново крыло. Кожа бледная, а глаза… Отсюда Энджи не могла разглядеть цвет, но отметила, что глаза глубоко посажены под широкими нависающими бровями. Волевое лицо, одновременно красивое и интригующее. У незнакомца был загадочный, слегка даже мистический вид – сквозь усталость проступало внутреннее напряжение.

В это мгновение он повернул голову и поймал ее взгляд.

Энджи ощутила томительный трепет: он здесь явно чужак, и атмосфера стриптиз-клуба тут ни при чем, но странность и даже неуместность его присутствия лишь подогревала интерес. Черноволосый смотрел на нее подчеркнуто долго и, когда Энджи не отвернулась, направился к ней. Она смотрела, как он приближается, и вдруг в ней проснулись тревожные звоночки. От низа живота по телу поднималась горячая волна. Энджи с трудом перевела дыхание.

Не думай, лучше отдайся ощущениям. Контролируй происходящее. Правило номер один: решаешь всегда ты.

Ночной клуб «Лис» был ее охотничьей территорией – на выезде из Виктории, возле шоссе № 1, которое проходило через горный перевал и практически пересекало весь остров. Снаружи «лисий клуб» был квадратным голым зданием, неуклюже ляпнутым на растрескавшейся парковке; большой рекламный щит с мигающими лампочками обещал проезжающим водителям развлечения для взрослых. Сегодня вечер был посвящен «Дискотеке 70-х» с Большим Плохим Джоном: зеркальные шары в стиле эпохи и тяжелые, перегруженные басами композиции. На длинной узкой эстраде за баром стриптизерши в высоких белых сапогах лакированной кожи, символических шортиках и серебристых париках изображали чувственную любовь со своими шестами. Сегодня с ними выступал и мускулистый танцор диско, словно облитый эластичным костюмом. Гибко, как волна, он пробирался между стриптизершами и их шестами, резко виляя бедрами в такт музыке и одной рукой указывая куда-то в небо, как в старом фильме «Лихорадка субботнего вечера».

– «Я еще жив – ха! Ха! Ха! Все еще жив…»

Да уж. История ее жизни – просто жить и потрахивать по ходу пару-тройку подходящих партнеров.