Клайв Баркер - Алые песнопения [litres с оптимизированной обложкой]

Когда Гарри вернулся домой, он был рад найти квартиру как раз такой, какой он её любил. В помещении царил хаос, и кухня была завалена банками от пива и коробками от китайской еды, содержимое которых дозрело в несколько маленьких экосистем плесени. Гарри решил оставить всё на потом. Ему хотелось лишь отоспаться, и на этот раз он надеялся обойтись без смертоносных снов. Он снял куртку, ботинки, проковылял в спальню и повалился на кровать. Не успел Гарри натянуть покрывало, как сон победил, и усталый детектив благодарно погрузился в его пучины.

Проспав почти двадцать шесть часов, Д'Амур позволил залежавшемуся телу постепенно привыкнуть к состоянию бодрствования, и после небольшой паузы, наполненной привычными внутренними дебатами, он выбрался из кровати и сонно пошаркал в ванную.

Гарри пустил воду и представил, что она смывает не только естественное скопление телесных масел, но и события последних нескольких дней. Пока вода боролась с воспоминаниями, Гарри думал о своих новых ранах. Он глянул вниз и обнаружил, что бёдра почти зажили, хотя, несомненно, на их месте появится несколько новых блестящих шрамов. «Всё в порядке вещей», – подумал Гарри.

Полчаса спустя – чистый, в свежей одежде, с удобно припрятанным и заряженным револьвером – он вышел на улицу и отправился к Норме. Гарри нужно было многим с ней поделиться. Дождевые тучи унесло, и город мерцал в лучах клонившегося к закату летнего солнца.

У Гарри было хорошее, даже оптимистическое настроение, что случалось довольно редко. Да, Гуд порядочно наврал, но хотя бы деньги в камере хранения оказались настоящими, и благодаря этому Гарри мог, наконец, выплатить задолженность по квартплате (накопилось её месяца за три-четыре) и купить пару крепких ботинок. Но он знал, что после этих трат опять выйдет на ноль.

Главной проблемой в карьере детектива, чьё благосостояние постоянно подрывалось неподвластными Гарри сверхъестественными силами, было не то, что стычки с паранормальными феноменами портили ему одежду, а то, что с оплатой не ладилось. Но при этом Гарри не отрицал удовольствие от осведомленности о тайной жизни любимого города: дорогие красотки, прохладой отвечавшие на его восторженный взгляд, или же начальники высшего эшелона со стрижками за тысячу долларов – они жизнь проживут, но так и умрут невеждами.

Нью-Йорк был не единственным городом в мире с магией в его крови. Все великие мегаполисы Европы и Дальнего Востока также хранили собственные секреты, но такой бурной сверхъестественной активности, как на Манхэттене, не встречалось нигде. Те, кто научился смотреть мимо пёстрых обманок города, буквально повсюду замечали свидетельства того, что остов являлся полем вечной битвы между ангелами в человеческом подобии и силами раздора и отчаяния. От участия в этой войне не был застрахован никто.

Если бы Гарри родился под звездой менее благосклонной, он мог бы оказаться в числе обезумевших городских кочевников и влачил бы свои дни, попрошайничая на улицах, чтобы наскрести денег на эликсир забытья, а ночи бы проводил в поисках ночлега, где бы не слышалось, как поют в темноте враждующие стороны, верша свои поздние дела. За всё время Д’Амур слышал лишь одну песню в их исполнении – «Денни, мальчик мой» [15] «Денни, мой мальчик» («Danny Воу») – баллада, написанная в 1910 году английским песенником Фредериком Уитли. Положена на народную ирландскую мелодию «Мелодия Лондондерри». Лирический герой рассказывает о молодом парне, который отправляется то ли на войну, то ли за границу, и надеется, что друг вернется, хотя рассказчика может уже и не быть в живых. Считается чем-то вроде гимна американцами ирландского происхождения, но также исполняется и на похоронах. Стоит отметить, что у Баркера имеются ирландские корни. , гимн смерти и слезливой сентиментальности.

Затягивали эту балладу так часто, что Гарри выучил её слова назубок.

По дороге к Норме он заглянул в закусочную «У Рюфферта» и заказал себе тот же завтрак, что и последние двадцать пять лет, если был в городе. Джим Рюфферт всегда успевал налить кофе, сыпнуть в него сахара и плеснуть молока ещё до того, как Гарри оказывался рядом с его прилавком.

– Гарри, друг мой, мы с женой тебя с неделю не видывали, – сказал Джим. – Жена говорит: «Да помер он», но я всегда отвечаю, что фигушки. «Только не Гарри. Нет, сер. Гарри не умрет. Гарри будет жить вечно». Разве не так?

– Бывает, я и сам так думаю, Джим.