Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Что приключилось на крыльце, маг так до конца и не уяснил. Он только понимал, что провинциальная рэдская девочка ни за что не смогла бы так натурально изобразить нечеловеческий ужас. Даже если бы у Магрит внезапно обнаружились задатки великой актрисы, что представлялось сомнительным, вряд ли она по собственному желанию сумела бы заставить зрачки почти целиком закрыть радужку. И колотило ее очень правдоподобно. Настолько правдоподобно, что маг, заходя в дом, сам испытывал весьма неприятные ощущения. Но коридор, разумеется, оказался пуст, и ничего подозрительного в доме не наблюдалось. Только на полу под пальто валялось письмо Абигайл и фантик от шоколадки. Письмо, конечно, выпасть из внутреннего кармана само собою не могло, но Магрит слишком натурально клацала зубами, чтобы Наклз стал прямо сейчас расспрашивать ее о причинах обыска.

А окончательно добила мага занимательная теология майора Мондум, внезапно передумавшей требовать у него голову некоей нордэны с непроизносимым именем. Дожить до третьего десятка и по-прежнему верить, что так решаются проблемы — это нужно было суметь.

Купив букет белых астр, маг направился на Болотную улицу. Как всегда, миновал крохотный загаженный дворик, прихожую, скрипучую лестницу и своим ключом отпер дверь. За дверью, как всегда, стояла темнота. А из темноты, как всегда, выплыло бледное лицо Абигайл.

В том, как она замирала в дверях комнаты, отражаясь в зеркале на противоположной стене, Наклзу мерещилось что-то жутковатое, так что он первым делом всегда включал свет. Уже потом здоровался, отдавал цветы и задавал один и тот же вопрос:

— Метрика готова, Аби?

Абигайл отчего-то уперлась и стояла на том, что без новой метрики на улицу выходить не станет, чтобы калладские жандармы не арестовали ее как проститутку. На все возражения Наклза, утверждавшего, что никто не арестует приличного вида даму, идущую в сопровождении кавалера, она только поджимала губы и говорила, что боится. И отмахивалась от предложений ускорить процесс изготовления документов. Она даже не говорила, через кого пытается их состряпать.

— Еще не готова, — как всегда ответила Абигайл, ставя цветы в вазу. — Эта маленькая дрянь лазила по твоим вещам? — тем же ровным голосом продолжила она.

Наклз вздрогнул.

— Что?

— Эта дрянь лазила по твоим вещам. Не отрицай.

— Откуда ты знаешь?

— О, я так тебя люблю, что ты смело можешь считать нас одной душой в двух телах, — усмехнулась она. Что бы Абигайл ни имела в виду, на признание в любви это не походило. Маг смотрел, как она ловко выставляет цветы в вазу, и соображал, кто мог сказать о поступке Магрит этой добровольной затворнице. Кто-то ведь сказал.

— Аби, я не знаю, кого ты наняла, но это была очень плохая идея. Тебе ясно?

Абигайл, не оборачиваясь, поправляла цветы. Наклзу вдруг показалось, что сквозь запах свежих астр — на вкус мага довольно неприятный — пробилась сладковатая вонь, какая бывает от застоявшейся воды и гниющих цветов.

— Я сейчас открою окно, — мягко продолжила Абигайл, словно услышав его мысли. Наклзу не в первый раз за вечер сделалось не по себе.

С каждой встречей Абигайл вела себя все более и более странно. Иногда Наклза даже посещала нелепая мысль, что женщина, с которой он проводит вечера, вовсе не Абигайл Фарэссэ. Та, при всей ее практической хватке и изворотливости, особенным умом не отличалась — маг на сей счет не заблуждался. Он никогда и не считал, что красивой женщине обязательно перемножать в уме трехзначные величины или помнить наизусть всю бессмертную классику. Именно поэтому его особенно настораживало, когда ее пустое мурлыканье вдруг оживлялось шуткой. Теперь Абигайл шутила едко, зло и умно, этим походя какого-то знакомого Наклзу человека, личности которого маг все никак не мог вспомнить. Но кто-то на его памяти уже точно так шутил. Может, охранник в лагере, может, коллега, может, случайный попутчик в поезде. Но никак не Абигайл, раньше вообще через раз понимавшая юмор, хотя и очень задорно хохочущая над той частью шуток, которую поняла.

Абигайл проследовала к окну и распахнула створки. Те истошно скрипели. Наклз поглядел на темные низкие небеса. Похоже, собиралась гроза.

— Аби. Насчет шпионских игр. Я это ненавижу.

— Ты не способен кого-либо ненавидеть, — спокойно возразила она. — Ненависть, Найджел, очень сильное чувство. Но я тебя поняла. Где эта дрянь теперь будет жить?

— Ее зовут Магрит, а жить она пока будет у Мондум.