Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Четвертый этаж освещался предельно тускло. Наклз нисколько не сомневался, что во Мгле это место представляло бы свою точную копию. Вечером черты проходящего мимо человека получалось различить, только почти поравнявшись с ним. Это им с Абигайл тоже когда-то казалось плюсом. И еще то, что тридцать пятая комната располагалась в самом конце коридора, рядом с выходом на пожарную лестницу, и обычно туда никто не заходил.

Маг прошел коридор до конца, остановился у окна — стекло было разбито в нескольких местах, а одна створка хлопала — и, не снимая перчаток, полез под подоконник. Ключ действительно лежал там, где всегда.

Наклз повертел находку в руках, думая. Если Абигайл оставила ему ключ, значит, она по каким-то причинам не хотела, чтобы он стучал в дверь. Звонков в доходном доме, разумеется, не предусматривалось.

В свое время, когда Абигайл еще работала в Седьмом Отделении вместе с Наклзом, раньше половины десятого она не возвращалась. Какие сказки про ночные дежурства она сочиняла мужу, маг вообще всю жизнь предпочитал не знать. Так или иначе, они два с лишним года успешно делали вид, что никакого Виктора Фарессэ не существует в природе. Потом Виктор радикально напомнил о своем существовании, явившись на банкет и при всем честном народе показательно залепив Наклзу по лицу. Маг осознавал, что кругом виноват, но после такого уладить дело миром нечего было и думать: ну не в суд же он бы Фарэссэ потащил, чтобы тому выписали штраф за его разбитую физиономию. Наклз не слишком ценил свои социальные связи, довольно малочисленные, но, откажись он стреляться, двери в свет захлопнулись бы с таким грохотом, что, возможно, стоили бы карьеры не только ему, но и Дэмонре, которая вряд ли бросила бы друга. «Давайте, негодяй, убейте отца двоих детей!» — драматически воскликнул Фарессэ, получив от оппонента согласие на дуэль. Так маг на том же банкете узнал, что у Абигайл, много раз говорившей, будто «с этим человеком» у нее нет «ровно ничего общего», имелись дети от этого самого человека. Это ударило его гораздо больнее, чем затрещина.

Наклз честно подставил лоб под пулю, сам пальнул в воздух и ушел как оплеванный. Потом впервые в жизни поставил перед Абигайл простое и твердое условие: или она немедленно разводится, выходит за него и переезжает в его дом, вместе со всеми своими детьми и другими жизненными пожитками — Наклз разозлился достаточно, чтобы выразиться именно так — или она остается с мужем и на этом они ставят жирную точку. Абигайл кричала, била посуду, заламывала руки, плакала и клялась, что ее загнали в безвыходное положение, а Наклз сидел рядом, пил чай и делал вид, что упреки и тарелки до него не долетают. Вечер стоял ужасно холодный, лил дождь, все было непонятно.

Муж, скорее всего, тоже выдвинул перед Абигайл некий ультиматум. Во всяком случае, через неделю после дуэли Наклз получил от нее длиннейшее и запутаннейшее письмо на шести страницах, в котором та клялась в безграничной любви и сожалела, что уезжает. Маг разок пробежал его глазами и отправил в камин, не поверив ни единому слову: если бы любила, не уехала бы. Чтобы понять эту простую вещь, диплома не требовалось. Шесть листов клятв, покаяний, сожалений и признаний стали золой, а Абигайл уехала. Вот так все и закончилось.

Чего Наклз не понимал, так это зачем она вернулась. Калладцы со школьной скамьи зубрили, что войти в одну и ту же реку дважды невозможно.

Беда была не в том, что маг, придя сюда, делал глупость: вот уж глупостей они с Абигайл понаделали достаточно и гораздо раньше. Беда была в том, что во всем этом не имелось смысла, и он это понимал, а все равно пришел.

Его даже не глупая надежда привела, потому что не могло быть тут никакой надежды. Вся эта история уже закончилась, и все-таки он стоял под дверью.

Маг повернул ключ в замке. Тот тихо щелкнул. Наклз в последний раз окинул взглядом пустой полутемный коридор и вошел.

Свет в крохотной прихожей не горел. Она вообще имела абсолютно нежилой вид, только на табурете в углу стояла банка с цветами. Наклз беспомощно посмотрел на пожухшие астры, серое пятно на фоне желтоватой стены.

«Стоило принести цветы. Или вино. По большому счету, просто не стоило приходить. Будущее не меняется».

Наклза передернуло. Если бы не почерк в записке и не ключ за батареей, он бы развернулся и ушел. Собственно, он и так был близок к этому решению.

— Найджел, это ты? — голосом Абигайл спросила темнота в комнате.

«Я, определенно, никогда ее не любил. Я ей даже имени своего не сказал. Она правильно поступила, когда уехала».