Алексей Бартенев - Бимен

— И по этой причине вы здесь? — сделал заключение Кил.

Энни кивнула.

— Я принимаю предложение! — он спустил ноги с кровати, и нашарил тапочки. — К которому часу мне надлежит привести себя в порядок?

— К пяти. Я за вами зайду.

Энни свернула приборы, встала, посмотрела на улыбающегося Фастрича, и вышла в коридор. Что-то было в ней не то. То ли пустой отсутствующий взгляд, то ли впечатление, что это не она сама разговаривает, а кто-то за нее, двигая ее губами. Кил отмахнулся от тревожных мыслей, и начал готовиться. Сердце колотилось, как у подростка перед первым свиданием. Ему стоило немалых трудов чисто выбриться, да так, чтобы при этом не порезаться. Затем он почистил зубы, хотя уже делал это утром, причесался, уложив свою редеющую шевелюру, и критично осмотрел в зеркало свою больничную пижаму. Решив, что внешний вид соответствует предстоящему мероприятию, он вышел в коридор, чтобы перевести дух, и успокоившись собраться с мыслями. Мягкий, просиженный диванчик с радостью принял Кила в свои объятия. Фастрич вытянул ноги, откинулся на спинку, сцепив руки на затылке, и сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. До назначенного времени оставалось около получаса. «Интересно, — думал он, закрыв глаза. — А, что если мы и вправду где-то встречались? Возраста мы примерно одного. Если она жила всегда в этом городе, то я вполне мог с ней пересекаться. Надо будет разузнать о круге ее знакомых, и про возможные интересы. Только там может таиться разгадка ее утверждения, что мы знакомы». На память Кил никогда не жаловался. Она была у него фотографическая. Стоило ему один раз поздороваться с человеком, и этот образ надежно закреплялся в памяти, занимая свою ячейку в огромной картотеке лиц и фигур.

— Господин Фастрич, — его тронула за плечо светловолосая медсестра. — Гледис ждет вас. Идемте.

Кил открыл глаза, и смерил ее взглядом.

— Ведите! — Сказал он после небольшой паузы, и встал с дивана.

***

Дверь в палату плавно открылась. Гледис сидела на кровати, как обычно, в персиковой пижаме, и теплых тапочках. Волосы она подобрала вверх, заколов их на макушке парой шпилек. Это выгодно открывало шею, и было одним из ее фирменных приемов в соблазнении мужчин. Фастрич вначале просунул голову в образовавшийся проем и окинул взглядом помещение. Потом встретился глазами с Гледис, и после того как его лицо озарила блаженная улыбка, скользнул внутрь.

За спиной Кила плавно закрылась дверь. Он не слышал, как предательски щелкнул запираемый замок. Не слышал он и удаляющихся шагов медсестры. Он все глубже погружался в стальные глаза, удивительной чистоты, поэтому ничего не только не слышал, но уже и не видел. Серые щупальца с тысячами розовых присосок надежно обнимали ноги Фастрича. Как удав, стискивающий свою жертву, они двигались, поднимаясь выше и выше. Гледис улыбалась, чуть слышно мурлыкая какую-то мелодию себе под нос.

Медленно переставляя ноги, глядя перед собой, немигающими глазами, по коридору брела Энни. Целью ее последнего путешествия была подсобка, которую работники этого этажа использовали для хранения инвентаря. Там были швабры, ведра, совки, веники, веревки, мыло. Сейчас светловолосую медсестру интересовали прежде всего, веревки, и мыло. Сегодня заканчивался второй день, как ее душа покинула тело. Она витала рядом, неуспокоенная, не понимая, почему ее тело еще живое, но уже не принадлежит ей. Чтобы поставить все на свои места, ей необходимо убить тело. Ее тело. Ее собственное, но бывшее тело.

В подсобке, Энни почти на ощупь взяла с полки бельевую веревку, и как заправский палач, несколькими уверенными движениями быстро соорудила петлю. Протерла небольшой отрезок куском мыла, несколько раз затянула, и ослабила, потом подняла голову к потолку и осмотрелась. Кроме одинокой лампочки на потолке ничего не было. Ищущий взгляд пробежался по стенам коморки. Два высоких стеллажа стоят друг напротив друга. В одном углу швабры с ведрами, в другом вешалка, с рабочими халатами. Едва заметная улыбка скользнула по губам Энни, и она замурлыкала ту же мелодию, что и Гледис. Дальше она знала, что надо делать.

***

Бартеломью стоял в коридоре у окна, и наблюдал за Фастричем. Тот развалился на диване, вытянув ноги. По лицу инсультника блуждала придурковатая улыбка. То ли он о чем-то мечтал, то ли вспоминал свое счастливое прошлое. Однако вскоре появилась белокурая медсестра, и увела его с собой. Вместе они отправились к палате в конце коридора. Кил вошел внутрь, а Энни Волл постояла несколько секунд у двери, словно к чему-то прислушиваясь, а потом, задумчиво переставляя ноги, побрела к служебной подсобке. Как только она вошла в нее, и дверь за ее спиной закрылась, Бартеломью огляделся по сторонам, и быстро зашагал к палате «Черной вдовы». Как и прежде, всем больничным обитателям было наплевать на происходящее вокруг. Складывалось такое впечатление, что у них избирательное зрение, и они попросту не видят, что вокруг них происходит.