Алексей Бартенев - Бимен

— Повторяю! Зачем вам это? — глаза Ален сверкнули пугающей чистотой.

— Я подозреваю одну женщину в колдовстве. — Бартеломью не узнал свой голос. От страха он был сиплый и срывающийся на фальцет.

— Времена инквизиции и охоты на ведьм давно прошли.

— Но мне очень нужно. Очень-очень. — Старик глядел в прозрачные зеленые глаза Ален, и понимал, что она стала прежней. Она снова была ведьмой. Насколько опасной он не знал, но недооценивать ее не собирался. Видя, что Ален колеблется, он быстро добавил. — Я не отниму у вас много времени. Они недалеко. Здесь в парке.

— Они? — недоуменно переспросила Ален.

— Да, идемте скорей! — Бартеломью побежал по порожкам, периодически оглядываясь на свою спутницу. У выхода он остановился, и когда Ален подошла, распахнул перед ней дверь, едва слышно пробормотав: «Прошу вас!» Она смерила его оценивающим взглядом, словно взвешивая на ладони его галантность, и шагнула наружу. Бартеломью выскочил следом, и принялся озираться вокруг, разыскивая нужных ему людей.

— Вот, вот они! — он ткнул пальцем в идущих по другую сторону парка Энни и Гледис.

— Что вы хотите знать? — голос у Ален был тяжелый. Она выговаривала слова медленно, будто что-то обдумывая.

— Медсестра ведьма?

— Была, пока вот эта стерва не полакомилась ей. — Ален не сводила глаз с Гледис.

— Какая стерва?

— Та, что идет рядом с ней.

— А кто рядом с ней?

— Черная вдова. Я их так называю. Она питается душами людей. Вот эта, например, раз шесть замужем была. И все шесть раз мужья умирали. Кто-то по своей воле, кто-то от болезни, кто-то от несчастного случая. И медсестре вашей недолго осталось. Пустая оболочка не может жить без души. День-другой и все.

— Медсестра?

— Медсестры больше нет! Все. Забудьте про нее.

— Как? Не пойму.

— Глядите, — Ален показала в сторону Энни и Гледис. — Вон идут двое. Видите?

Бартеломью кивнул.

— Ведьма, и медсестра.

Старик отрицательно замотал головой.

— Нет. Ведьма-медсестра, и пациентка.

Ален в упор посмотрела в стекла очков Бартеломью.

— Ведьма, а рядом с ней то, что осталось от вашей медсестры. Вы видите сейчас не живую медсестру, а пустую оболочку, которая скоро умрет. Вероятней всего от несчастного случая.

— Получается, что та дамочка ведьма?

— Ну, наконец-то! — улыбнулась Ален. — У вас поразительная проницательность.

— И эта ведьма — черная вдова. Да?

— Бинго! — Ален перешла на шепот. — Но самое интересное знаете в чем?

— В чем? — Бартеломью тоже понизил голос.

— Она, эта ведьма, ищет себе приемника. Потому, что ей тоже осталось недолго. Она присмерти.

— Что?

— Она умирает.

— Зачем же она тогда убила медсестру?

— Откуда я знаю? Просто так, ради удовлетворения своих амбиций. Может она ей внешне не понравилась.

Бартеломью раскрыл рот от удивления.

— Не смотрите на меня так! И такое бывает.

— А почему она медсестру к себе в приемники не взяла? — спросил старик, когда пришел немного в себя.

— Так она же ведьмой была! — засмеялась Ален. — Ведьма ведьме не может передать свою силу. Только простому человеку. Лучше всего ребенку.

— А сколько ей осталось, этой черной вдове? Можете сказать?

— Не больше недели. Она одной ногой в могиле уже стоит, стерва старая.

Бартеломью посмотрел в глаза Ален, и, собравшись с силами спросил:

— Вы, я вижу, снова ведьма?

— Как видите, да.

— Господин Фастрич, — голос медсестры был вкрадчивый, ласковый. Она сидела на краешке кровати, и измеряла давление. — Знаете Гледис Нетт? Женщину, что живет в конце коридора, возле лифта.

— Нет. А что? — спросил Кил с дрожью в голосе.

— Дело в том, — продолжала медсестра. — Что ей очень одиноко. А увидев вас, такого импозантного мужчину, она совсем потеряла покой. Ей почему-то кажется, что вы с ней раньше встречались. Правда она не может вспомнить где, и когда. Но уверена в этом на сто процентов.

— Нет, это исключено! — отрезал Фастрич. — Я бы точно не забыл такую, такую… — Он запнулся, подбирая слово. — Такую интересную особу.

— Вы правы. Она очень своеобразна. — Энни выдержала паузу, и продолжила. — Но, стеснительна как ребенок.

— Странно, — озадаченно пробормотал Кил. — Я, наверное слишком долго был без сознания. Потому, как совершенно не припомню, когда это скромность стала пороком?

— Нет! Что вы! — Энни залилась краской смущения. — Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что она никогда не соберется с духом, чтобы пригласить вас к себе на чашечку чая.