Александр Уваров - Пять из пяти [СИ]

— Пьесу? — опять влез я с ненужным вопросом.

И тут же приготовился пожалеть об этом. Старик не договорил, не сказал, возможно, самого главного, а я опять могу вывести его из себя, спровоцировать на грубость или какую-нибудь глупость и тогда ещё неизвестно, согласиться ли он вести меня дальше, к поджидавшей меня машине; вести по извилистой, едва заметной в густой траве тропинке через простиравшийся перед нами дикий, заброшенный, совершенно мне незнакомый пустырь.

Но старик не обиделся и даже не повысил голос.

Должно быть, ему надо было выговориться и он решил не обращать внимания на глупые мои вопросы.

— Сценарий! — повторил он и продолжил. — Да вот… Готовился… Я должен был выступать вторым. Из пяти… Ты знаешь, что это такое? Нет, не знаешь! Неведомо тебе это пока, неведомо. Ну, ничего… Скоро, скоро ты будешь счастлив. Счастлив как никогда ещё не был прежде! А я… Сказал что, возможно, актёры сами могли бы играть свои роли. Сами! Понимаешь, что это значит? Без надзора на сцене, без старших партнёров… Э, да что я тебе говорю! Ты же совсем ничего пока в этом не понимаешь! В общем, всё могло быть по-другому. Измениться! Представляешь? Актёр, один, выходит на сцену. Сам работает с реквизитом, сам работает с собственным телом. Ведёт свою роль, играет — до конца, до конца! И, даже потеряв сознание, остаётся на сцене. До последнего, до истечения крови, до исхода духа из тела! Каково? Только он и зрители. Один на один с залом! Что ты думаешь об этом?

«Ничего не понимаю…»

— Хорошо, — ответил я.

Старик раздражённо взмахнул рукой и воскликнул:

— Да так ли надо говорить о великой идее?! «Хорошо»… Хорошо, когда зайчики скачут на детском утреннике. Когда в провинциальном театре ставят авангардную пьесу и хотя с десяток билетов удаётся продать. Вот это хорошо! А то, что предложил… Этого не было! Понимаешь? Даже у них, в клубе…

— Театре? — снова не выдержал я и задал ненужный и неуместный вопрос.

— В клубе! У них не было такого… И, понимаешь, если бы ещё тогда, двадцать лет назад… Каким бы театр был сейчас! Даже представить трудно… Но был бы совсем другим, потому что роли в нём могли бы играть только сильнейшие. Сильные, но не телом, нет! Любовью! Любовью к сцене! Это были бы не спектакли, а ежевечерние жертвоприношения богам искусств…

— Богиням? — снова спросил я. — Мельпомена с плачем, Талия с улыбкой, а Евтерпа прочитает…

— Богам! — оборвал мою речь старик. — Какие ещё богини?! Чушь! Ты ничего не знаешь о театре. Ничего! И боги его тебе неведомы! Никогда тебе не увидеть их, никогда! А я видел… Ночью, когда падал в изнеможении от трудов своих, падал не на постель, а прямо на пол — я видел их! И они улыбались мне, они говорили мне, что планы мои хороши и дана мне будет за них жизнь вечная. И что потом? Потом наступало утро, я просыпался, шёл на встречу со своим страшим партнёром, и говорил, говорил ему о новом театре, великих, никем ещё не виданных спектаклях… Этот подлец одобрительно кивал в ответ, улыбался… А сам написал донос на меня, будто я болен, невменяем и совершенно не гожусь в актёры. Он рекомендовал ни в коем случае не выпускать меня на сцену! Подлец, трус! Он испугался, что я переиграю его, что идеи мои будут приняты клубом и он, старший партнёр, превратится в никому не нужного, в бессрочной отставке находящегося третьеразрядного статиста на подхвате… А там было его место. Там! Но… поверили ему, а меня и слушать не стали. Меня хотели убить, но боги спасли меня. Они не посылали откровений руководству клуба, они просто послали вестника с приказом: «Дать жизнь вечную!» Но…

Старик провёл ладонью по глазам… Неужели слёзы?

— …Меня изгнали из клуба. Вот теперь я — проводник. Из города, из мира… туда… где ждут…

И тут мы услышали короткий, где-то совсем рядом прозвучавший отрывистый автомобильный гудок. И ещё один.

— Ну вот, — вздохнул старик. — Пришли. Видишь то дерево?

И он показал на чернеющий сквозь туман одинокий дуб с широкой, приземистой кроной.

— Вижу, — ответил я.

— Иди к нему. Прямо, прямо. Не сворачивай. Мне нельзя туда… Они не хотят меня видеть. Они вообще никого не хотят видеть, кроме актёров. Но со мной — особый случай. Меня, похоже, они ещё и ненавидят до сих пор. До сих пор… Так что мне никак нельзя, я туда не пойду. А ты иди. Этот дуб растёт прямо у дороги. Обойди его, обочина дороги будет в двух шагах. А там тебя ждёт автомобиль. Вот, пожалуй, и всё… Всё хорошо. Тебя отвезут, примут… всё у тебя будет хорошо. Ты узнаёшь всё. Всё, что тебе нужно. В клубе… Иди! Иди же!