Рэйчел Винсент - Не потеряй душу

— Кейли? Ты в порядке? — Эмма встала передо мной, наполовину преградив мне вид на других покупателей, и драматически понизила голос. — Это снова происходит?

Мне удалось лишь кивнуть. Горло сжималось. Горело. Что-то тяжелое клубилось в желудке и карабкалось к горлу. При каждом движении кожу покрывали мурашки. В любой момент этот пульсирующий крик потребует свободы, и мне придется бороться с тем, чтобы сдержать его.

Один из нас проиграет.

Эмма усилила хватку на сумочке, и я узнала беспомощный страх в ее глазах. Они, скорее всего, были отражением моих.

— Давай уйдем?

Я покачала головой и с трудом прошептала свои последние два слова.

— Слишком поздно…

Горло жгло. Глаза слезились. Голова болела от отголосков крика, который когтями выдирал себе путь из меня. Если я не выпущу его, он разорвет меня на части.

Нет, нет, нет, нет! Этого не может быть. Я не вижу его!

Но он был там — через ряд, окруженный банными полотенцами всех оттенков радуги. Клубившаяся тень, словно кокон из мрака. Кто это был? Но там находилось слишком много людей. Мне не удавалось увидеть, кто плакал в том мраке, для кого тень стала второй кожей.

Мне не хотелось видеть.

Я закрыла глаза, и бесформенный, безграничный ужас, удушая, сомкнулся на мне со всех сторон. Этой горькой тоски было слишком много, я не могла сопротивляться ей во мраке, поэтому с трудом открыла глаза, но это не помогло. На этот раз паника оказалась сильнее. Темнота подобралась слишком близко. Пара шагов влево — и я могла бы прикоснуться к ней. Могла скользнуть рукой в это гнездо теней.

— Кейли?

Я покачала головой, потому что, если открою рот — или хотя бы разожму челюсти — крик вырвется на свободу. Я не смогла заставить себя встретиться с взглядом Эммы. Не могла оторвать глаза от теней, сгущающихся вокруг… кого-то.

Затем толпа начала двигаться. Разделяться. И я увидела.

Нет.

Сначала мозг отказывался интерпретировать картинки, которые ему посылали мои глаза, отказывался понимать. Но краткий миг блаженного неведенья закончился слишком быстро.

Это был ребенок. Тот, в инвалидном кресле из закусочной. Его тонкие руки лежали на коленях, на ногах была лишь пара ярко-голубых кроссовок. Тусклые карие глаза выделялись на бледном, пухленьком лице. Головка была голой. Лишенной волос. Блестящей.

Это было слишком.

Крик вырвался изнутри меня, прорвавшись сквозь стиснутые губы. С собой он принес чувство, словно через мое горло вытягивали колючую проволоку, а затем засовывали обратно через уши сразу в мозг.

Все вокруг меня замерли. Затем ринулись прикрыть уши руками. Люди повернулись ко мне. Эмма, шокированная, напуганная, попятилась назад. Она никогда не слышала мой крик — с ее помощью я всегда избегала катастрофы.

— Кейли? — Ее губы двигались, но слова до меня не долетали. Я ничего не могла услышать из-за своего крика.

Покачала головой. Мне хотелось сказать ей «беги», хотелось сказать, что она не сможет мне помочь. Но я даже думать была не в силах. Могла лишь кричать, слезы катились по моему лицу, рот был открыт так широко, что становилось больно. Но я не могла сомкнуть губы. Не могла прекратить это. Не могла даже контролировать громкость своего визга.

Теперь люди суетились вокруг меня. Матери убрали руки от своих ушей и уводили детей, хмурясь от головной боли, которую мы все теперь ощущали. Словно через наш мозг пропустили копье.

«Уходите», — подумала я, молча умоляя маму лысого ребенка увести его подальше. Но она стояла, замерев, напуганная и сбитая с толку моим голосовым надругательством.

Движение справа привлекло мое внимание. Двое мужчин в униформе цвета хаки бежали ко мне, один из них кричал что-то в нагрудное радио, затыкая ухо свободной рукой. Я знала, что он кричал, потому что его лицо исказилось от усилий.

Мужчины оттащили Эмму со своего пути, и она позволила им. Они пытались заговорить со мной, но я не слышала их. Смогла разобрать лишь несколько беззвучных слов, которые слетали у них губ.

— …прекратите…

— …больно…?

— …помочь…

Страх и скорбь клубились во мне, словно шторм, всасывающий в себя все остальное. Каждую мысль. Каждую возможность. Каждую надежду.

А я все еще кричала.

Один из полицейских торгового центра потянулся ко мне, и я попятилась. Споткнулась об основание кровати, выставленной в качестве образца товара, и упала на задницу.

Мои челюсти сомкнулись — кратковременная благодать. Голова все ещё гудела от отголосков моего крика, и я не расслышала копа. А мгновением позже крик взорвался вновь.