Вера Шматова - Паучьи сети [СИ]

— Боже, — повторил мужчина потрясенно. — Как ты? Может, мне приехать?

Это неподдельное участие вызвало волну тепла, впрочем тут же угасшую. Увы, но Ганс не был тем человеком, которому можно было бы доверить душевные переживания. Скорее уж Люба приедет из Брно.

— Нет, не стоит. Мне нужно побыть сегодня одной.

— Ты уверена?

— На все сто. Извини за испорченное свидание.

— Позвони, если понадобится какая-то помощь. Я готов приехать в любое время.

— Спасибо.

Телефон замолчал и я откинулась на сиденье машины.

— Хотите салфетку? — прервал молчание полицейский. — Возьмите в бардачке.

— Спасибо, не откажусь, — я достала пакетик с бумажными платками и промакнула глаза.

— Сочувствую вашему горю, — продолжил мужчина. Он смотрел на дорогу, но в голосе звучало истинное сожаление. Полицейский был невысоким, темноволосым мужчиной лет тридцати с небольшим. Довольно взрослый для стажера, но я могла поспорить, что именно им он и являлся. Проработавшие дольше перестают обращать внимание на слезы.

— Спасибо, — слова благодарности прозвучали очень тихо. В голову пришла неожиданная мысль, которую стоило опробовать. Раз уж мне повезло встретить сочувствующего стажера, то и информации из него можно вытянуть больше. — Кто же мог сотворить этот ужас?

— Будет проводиться расследование, — заученно ответил мужчина, не сводя взгляд с дороги. — Не переживайте, мы обязательно найдем подонка.

— Я не знаю, кто мог желать Марии зла, — совершенно искренне произнесла я, нервно комкая платок в кулаке. Слезы вновь подступили к глазам, но сила воли оказалась сильнее. Не буду плакать, только не так, в машине. — Что за зверь мог такое сотворить?

— У нас пока нет предположений, — произнес полицейский, сворачивая на подъездную дорожку дома. — Честно говоря, первый раз вижу такое. Но будьте уверены, что мы найдем того, что это сделал.

— Не сомневаюсь, — я слабо улыбнулась. Как и предполагалось, стажер проговорился. Если у них нет зацепок, это значит, что подобное убийство случилось в Вене впервые. Стоило над этим подумать. — Спасибо, что подвезли.

— Не за что. Если что-то вспомните касательно дела, сразу звоните в участок. Любая информация пригодится.

— Непременно.

Дома накатила запоздалая истерика. Плакать я не любила, но сейчас ничего не могла с собой поделать. Подруга, коллега, просто очень хороший человек… Кто же совершил это зверство? Ненависть боролись в душе со страхом, а пришедшая на ум догадка не давала покоя. Если Паук жив и убил Марию, то следующей в списке должна оказаться я. Вот только какой тогда смысл в смерти подруги? Предупреждение? Или безумие окончательно подкосило и без того не самую устойчивую психику маньяка?

Одни вопросы порождали другие. Если бы Паук действительно выжил, он бы вряд ли начал с Марии. Я знала убийцу достаточно хорошо, чтобы быть уверенной — пока в его списке есть незаконченное дело, он не примется за новое. Да и в конце концов, почему именно этот маньяк? Может же существовать сумасшедший, готовый повторить подвиги так и не пойманного Паука. Или все это вообще не имело отношения к серии преступлений в Чехии, а перерезанное горло — всего лишь совпадение. Эта нестыковка несколько успокаивала разбушевавшееся воображение.

Выпив стакан теплого молока, я закуталась в мягкое одеяло и попыталась отрешиться от неспокойных мыслей. Сон, как назло, не шел. Вроде бы и усталость свинцовой волной прижимает к кровати, но мозг никак не хотел отключаться. Ворочаясь с боку на бок в тщетной попытке найти оптимальную позу для сна, я против воли прислушивалась. В пустой квартире, погруженной в ночную тишину, мной начинали овладевать иррациональные страхи. Мерещились шорохи, тихие шаги на кухне, скрип далекой двери. Привычные предметы в темноте приобретали новые, угрожающие очертания, вновь и вновь заставляющие сердце биться быстрее. Пролежав около часа, я решила прибегнуть к верному средству против бессонницы — банально напиться. Если не засну, так хоть время скоротаю и хотя бы на секунду отвлекусь от произошедшего вечером кошмара.

В шкафу в гостиной хранилась бутылка хорошего виски для особых случаев. Притрагивалась я к ней редко. Во-первых, не так уж много поводов давала жизнь, а во-вторых, вкус напитка невольно возвращал к воспоминаниям о Пауке. Первый вечер, проведенный в его доме, когда внутренности сводило от страха, особенно четко врезался в память. Стоило сделать глоток, прикрыть глаза и прошлое оживало с поразительной ясностью. Казалось, еще секунда и плеча коснется горячая ладонь, а хриплый голос прошепчет, что виски пьют не торопясь, смакуя каждую каплю.