Роберт Блох - Хижина в песках

— И?.. — Глаза Норы были большие-большие.

— Он все понял, когда главный из их племени поставил перед ним мешок алмазов и поклонился. Потом показал на хижину, погладил себя по животу и облизнулся. Они, видимо, решили, что Люк — какой-то бог, а Брейди он принес в качестве жертвы. И они заплатили ему. Алмазами.

Над черным краем хижины показалась багровая луна, и на испуганный лик Норы легли причудливые блики.

— Туземцы ушли, а Люк остался с мешком алмазов. Он хотел идти за ними и посмотреть, что в хижине, но собственная шкура ему показалась дороже. В общем, он испугался и улетел. Именно поэтому он так безрассудно кутил в Порт-Сити. Хотел забыться. Секундином засыпался по уши. Жалкий трус.

— Не верю, — пробормотала Нора. — Он тебе бредней нарассказывал…

— Я видел алмазы, — напомнил ей Уэйн. — Черт, да все их видели!

— Но это все… бессмысленно! Наверное, они просто нашли здесь алмазы и поссорились. Он убил Брейди и все загреб в одиночку. Весь этот его бред про людоедов…

— Ты же видела кости в хижине, — сказал Уэйн. — Скоро людоедов увидишь.

Нора отступила назад.

— Я не хочу их видеть! — взвизгнула она. — Я хочу вернуться на корабль? Зачем мы вообще сюда прилетели, а? Зачем…

— Потому что ты хорошенькая, — ответил Уэйн и сильно ударил ее по лицу.

Она осела наземь — медленно, тяжело, — и он, достав из кармана веревку, прижал ее к песку, поставив пятку ей на спину. Под секундином у нее бы все равно не вышло дать ему отпор. Уэйн наскоро связал ей запястья и поволок за ноги. Нора стонала, но в себя не пришла до тех пор, пока он не возложил ее на небольшой холмик в нескольких сотнях футов от входа в хижину.

— Вот так, — сказал он ей. — Все готово. Как я уже сказал, ты хорошенькая. Но, полагаю, ты так и не поняла, что я имел в виду, ведь так?

— Уэйн! Пожалуйста! Отпусти меня!

— Знаешь, что такое козел отпущения? Это очень старое выражение с планеты Земля. Там было такое место — Иерусалим, — и была традиция: епископ — ну, или кто у них его роль играл, — возлагал на этого козла руку, которую жал весь приход. Таким образом, он как бы передавал козлу грехи прихода, а потом — выгонял в пустыню, где козел, конечно же, умирал. Я, конечно, рук на тебя еще не накладывал… но сделал вид, что очень хочу. И ты попалась, козлик. Ты — мой подарок здешним хищникам.

— Ты не можешь…

— Могу, — посетовал Уэйн. — Никто не видел нас вместе прошлой ночью. Никто не знает, что ты улетела со мной — отлет был несанкционированным. В Порт-Сити полно таких перекати-полей вроде тебя. Они прикатываются… и укатываются. Даже если кто-то заметит твое исчезновение, меня никогда не заподозрят.

— Но почему я? — канючила Нора.

Уэйн подался вперед и начал раздевать ее — медленно и осторожно.

— Вот почему, — прошептал он. — Потому что ты нежненькая и молодая.

— Стой! Прекрати!

Уэйн встал, кивая.

— Правильно, — сказал он. — Давай, кричи. Если они не увидят тебя в лунном свете, они тебя точно услышат. Когда козел блеет, хищники идут на зов.

— Нет! Не оставляй меня! Вернись! Я сделаю все, что ты захочешь! Все!

— Ты сделаешь мне мешок алмазов, — сказал Уэйн. — Именно его я и хочу.

Он ступил в тень от вытянутой части хижины и присел в проходе. Вонь сочилась изнутри, но он хотел держать Нору в поле зрения — момент сугубо психологический. У него было при себе оружие, и он ничего не боялся. Раз уж они оборванца Люка приняли за бога, то его — примут подавно.

Нора тихо плакала в отдалении. Ее обнаженное тело ласкал лунный свет.

Никто пока не приходил. Уэйну почему-то вдруг вспомнились ее слова. А вдруг она была права, и старик наплел ему с три короба? Может, и не было здесь никаких туземцев. Сам образ каннибалов с копьями — ну разве не смешно, разве не наивно? Брейди мог побродить здесь, найти алмазы, а потом попытаться тайком от друга пронести на корабль. Только вот Люк его застукал, они поссорились, завязалась драка, и… и Брейди был убит, а Люк сорвал куш. Куда как логичнее смотрится.

Да, старый космический побирушка, скорее всего, надул его. И кто смог бы обвинить его — в тех обстоятельствах, в которые Уэйн его поставил? Он ведь не сказал Норе всей правды. Да, он забил Люка, прихватив в переулке, но то, что он услышал, не было добровольным признанием. Сначала он ощупал карманы старика и достал алмазы, а потом уж понес к себе, уложил на кровать и принялся душить — душить до тех пор, пока бессвязная, сбивчивая правда не покинула глотку Люки вместе с последним дыханием.