Роберт Блох - Киношники

Две тысячи звёзд, а то и больше, вмонтировано в тротуары на Голливудском бульваре, и каждая металлическая пластинка подписана именем кого-нибудь из киноиндустрии. Эти имена уходят далеко в прошлое, здесь все от Брончо Билли Андерсона до Адольфа Цукора.

Все, кроме Джимми Роджерса.

Имени Джимми вы не найдёте, потому что он не был звездой и даже не подвизался в эпизодических ролях — массовка, не более.

— Но я заслуживаю звезды, — говорил он мне. — Если у кого и есть на неё право, так это у меня. Я начинал здесь в 1920, совсем салагой. Если присмотреться, меня видно среди массовки в «Знаке Зорро». Я снялся в четырехстах с лишним фильмах и до сих пор в деле. Не так уж много осталось тех, кто может побить этот рекорд. Казалось бы, это даёт человеку кое-какие права.

Возможно оно и так, но Джимми Роджерс звезду не получил, а что до бравады, будто он «до сих пор в деле», то теперь ему крупно везло, если звали на кастинг раза два в год. Седые и порядком облысевшие ветераны киноинудстрии никому не нужны, разве что для сцен в салунах Дикого Запада.

Большую часть времени Джимми просто прогуливался по бульвару. Высокий, с солдатской выправкой, он выглядел несуразно в толпе туристов, гомиков и торчков. Его домашним адресом значился Лас-Палмас, какое-то место к югу о Сансета. Сам я никогда у него не бывал, но догадывался, на что это похоже: какая-нибудь клетушка вроде старых каркасных бунгало с общим двором, построенных примерно в то время, когда Джимми припёрся сниматься в кино, и стоящих до сих пор по милости Божией и немилосердному попустительству жилищных органов. Вот в каком месте Джимми проживал, но не скажешь, чтобы он там по-настоящему жил.

Джимми Роджерс жил в немом кино.

«Немое кино» на Фэрфакс-авеню — единственное место в городе, где всё ещё можно увидеть «Знак Зорро». Постоянно крутят Чаплина, в чести комедийный дуэт Лорела и Харди, а также звёзды вроде Перл Уайт, Элмо Линкольн и Гудини, блиставшие в сериалах. Сами киноленты великолепны: молодые Гриффит и Демилль, Бэрримор в «Докторе Джекиле и мистере Хайде», Лон Чейни в «Горбуне из Нотр-Дама», Валентино в «Кровь и песок» и сотни других.

Афиша меняется каждую среду, и каждый раз, в среду вечером Джимми Роджерс выкладывал свои девяносто центов кассиру, чтобы посмотреть «Черного пирата» или «Сына шейха» или «Сиротки бури».

Чтобы жить снова.

Дело в том, что Джимми ходил в кино не на Дуга, Мэри, Руди, Клару, Глорию или сестёр Гиш. Он ходил в кино, чтобы увидеть себя в толпе статистов.

По крайней мере, так мне показалось при нашей первой встрече. В тот вечер показывали «Призрака оперы», а в перерыве я вышел покурить и остановился, разглядывая фотографии кинозвёзд.

Хоть убейте, не вспомню, с чего начался разговор, но именно тогда я впервые услышал от Джимми о его четырехстах с лишним фильмах и том, что он до сих пор в деле.

— Видали меня там? — спросил он.

Я недоуменно посмотрел на него и покачал головой. Несмотря на его видавшие виды обноски и белую бороду, Джимми Роджерс был не из тех, кого сразу замечаешь в зрительном зале.

— Наверное, не рассмотрел в темноте.

— Но там же были факелы. Один нес я.

Тут до меня дошло. Он был на экране.

Джимми с улыбкой пожал плечами:

— Черт, я все время забываю. Откуда вам меня узнать. Мы снимали «Призрака» аж в двадцать пятом. Я выглядел таким юным, что гримёры приклеили мне усы и нахлобучили на меня черный парик. Тяжковато меня заметить среди катакомб — там сплошь общий план. Однако под конец, где Чейни сдерживает толпу, я виден довольно хорошо, стою на заднем плане как раз слева от Чарли Зиммера. Он там потрясает кулаком, а я размахиваю факелом. Намучились мы с той кинолентой, но эту сцену отсняли с первого раза.

Через несколько недель мы с Джимми Роджерсом увиделись снова. Иногда он появлялся на экране, хотя, по правде говоря, я никогда его не узнавал. В двадцатых он был совсем молод, а его появления в фильмах так коротки: мимолётный проблеск, нечеткое лицо, мелькнувшее в толпе.

Зато в зале Джимми присутствовал всегда, даже если не снимался в картине, и однажды вечером я узнал почему.

Снова был перерыв, и мы стояли снаружи. У Джимми уже вошло в привычку со мной заговаривать, к тому же во время фильма «Крытый фургон» мы сидели рядом.

— Разве она не красавица? — подмигнул мне Джимми — Таких женщин больше не делают.

Я кивнул.

— Вы о Лоис Уилсон? Да, она очень привлекательная.