Амаль Эль-Мохтар - Правда о совах. Мадлен

– Аниса, это твоя мама? – шепчет Рэчел. Аниса на мгновение замирает, но кивает. Рэчел сияет. – Я так и подумала. У вас совершенно одинаковые улыбки.

Аниса вспыхивает и, внезапно смутившись, опускает глаза. Мать расплачивается за билеты и мороженое, и они вместе проходят в туристскую зону.

Аниса приостанавливается на пути к магазину сувениров, машет матери и говорит, что догонит. Оставшись одна, покупает шикарный блокнот в обложке с блестящими металлическими совами и начинает писать в нем ручкой с колпачком в виде совы.

«Правда о совах, – пишет она и останавливается. Смотрит на слова, на очертания букв, принимая как должное то, что они так легко у нее получились. Хмурится, прикусывает губу и после недолгого внимательного раздумья выводит: «Y gwir am tylluanod [1] Правда о совах (валлийский), – здесь и далее примечания переводчика. ».

Но у нее кончается словарный запас, а она не хочет лезть в словарь. Внутри разливается тепло, ощущение правильности, оно вырывается из ее груди, где раньше сжималась сила, а сейчас обитает что-то другое, лучшее, и Аниса хочет излить это на бумагу. Она крутит ручку между большим и указательным пальцами и сдвигает тетрадь на ладони.

Она пишет: «ان الحقيقة عن البوم معقّدة [2] Правда о совах сложна (арабский). » и улыбается.

Мадлен припоминает, как была другой личностью.

На нее накатывает за рулем, когда она едет мимо полей и усадеб в сторону холмов, которые огибает дорога. Она вспоминает свое воодушевление при мысли о путешествии, о том, что обретет себя за холмами, где-то далеко отсюда. Вспоминает, как веселилась с друзьями, с надеждой глядя вперед, в будущее.

Она размышляет над тем, как изменение прокрадывается, будто вор в ночи, по винтику откручивая чувство собственного «я», пока от личности, которой мы себя считаем, не останется сломанная дверь, повисшая на ржавой петле и ждущая, когда мы через нее пройдем.

− Расскажите о своей матери, – просит Клэрис, ее психотерапевт.

Мадлен загнана в угол. Она всего лишь третий раз у Клэрис. Она опускает взгляд на свои руки, мнущие юбку.

–Я думала, мы будем говорить о приступах.

–Будем. – Клэрис сама доброта, само спокойствие. – Но...

– Я правда предпочла бы поговорить о приступах.

– Когда был последний? – уступает Клэрис, кивая в своей изящной, терпеливой манере, и что-то записывает.

– Прошлой ночью. – Мадлен с усилием сглатывает, припоминая.

– И что стало триггером?

– Суп. – Она пытается хихикнуть, но выходит какой-то сдавленный всхлип. – Я готовила куриный суп и положила в него палочку корицы. Никогда раньше так не делала, но вспомнила, как выглядело это блюдо у мамы, – иногда она варила бедрышки целиком и добавляла лавровый лист, черный перец и палочки корицы. Мне врезалось в память, как это смотрелось в кастрюле, и я решила повторить рецепт. Все было точно так же – пахло так же, совсем так, как готовила она, – и вдруг я оказалась там. Я была маленькой, находилась в нашем прежнем доме и смотрела на нее, а она помешивала суп и улыбалась мне, а вокруг клубы ароматов, я чувствовала и ее запах – запах ее крема для рук, видела край плиты, ручку духовки и на ней полотенце с котиками.

– Ваша мать любила готовить?

Мадлен безучастно смотрит перед собой.

– Мадлен, – говорит Клэрис с неизменным британским акцентом, с которым Мадлен уже смирилась. – Если мы собираемся вместе работать над вашими проблемами, мне нужно знать о ней больше.

– Приступы с ней не связаны, – холодно отвечает Мадлен. – Они из-за препаратов.

– Да, но...

– Они из-за препаратов, и не нужно мне напоминать, что я участвую в испытании из-за нее – и так ясно, – и я не хочу о ней рассказывать. Это не имеет отношения к моей скорби, и мы же определились, что это не посттравматические флэшбеки. Они из-за препаратов.

– Мадлен. – Мадлен завораживает способность Клэрис одновременно раздражать и умиротворять своей полнейшей невозмутимостью. – Препараты ведь работают либо дают сбои не в вакууме. Вы были одной из шестидесяти участников испытания, а эти приступы появились только у вас. – Клэрис слегка подается вперед. – Также мы говорили о вашей склонности усматривать в наших отношениях враждебность. Прошу вас, помните, что это не так. Вы… – Клэрис не то чтобы улыбается, но в морщинках вокруг рта проскальзывает участие. – Вы даже не назвали мне ее имя.