Дженнифер Макмахон - Пригласи меня войти

Гудение прекратилось. Круг разомкнулся, и все повернулись в сторону Олив.

Она застыла на четвереньках, как огромный и неуклюжий жук посреди комнаты. Она чувствовала себя такой же уязвимой, как насекомое, которое можно легко прихлопнуть и избавить от жизненных тягот.

– Что за чертовщина? – спросил человек с писклявым голосом.

Ее мать подалась вперед; глаза за оленьей маской поблескивали в свете свечей. Группа плотнее обступила олениху, словно защищая от вторжения.

Дикки держал руку на рукоятке револьвера. Олив не стала ждать, что будет дальше: она вскочила на ноги и рванула к двери.

– Вернись немедленно! – закричал Дикки, и за спиной Олив раздался топот ног, похожий на перестук копыт. Она не оглянулась и не сбавила ходу, распахнула тяжелую деревянную дверь и побежала по коридору, мимо закрытых дверей и давно заброшенных комнат, потом вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки, потом через пустой вестибюль к парадной двери, пока не оказалась под вечерним небом.

Олив спрыгнула с крыльца. Разряженные манекены взирали на нее, как застывшие стражи, не в силах остановить беглянку. Дверь снова распахнулась, и Олив услышала крик Дикки:

– Стой, кому говорю!

За ним раздавались другие крики, сердитые и раздраженные.

– Не дайте ей уйти!

– Это девчонка Лори! Глазам не верю!

– Остановите ее!

Не обращая внимания на бешеный стук сердца в ушах, Олив свернула за угол дома и побежала в темноту, вверх по склону холма, держась подальше от дороги, срезая путь к лесу через задние дворы. Ее все еще преследовали: она слышала топот и тяжелое дыхание. Но Олив была моложе и проворнее; она скакала как заяц в сгущавшихся сумерках, не сводя глаз с опушки леса на вершине холма.

Присоединилась ли мама к ее преследователям? Олив хотелось обернуться и посмотреть, не увидит ли она белую оленью маску, но она не осмеливалась это сделать.

На последнем отрезке Олив побежала еще быстрее, напрягаясь до предела. Ее мышцы ныли, легкие жгло как огнем. Наконец она вбежала под древесные кроны и вдохнула густой, влажный аромат леса. Она ловко маневрировала между деревьями, перепрыгивая через камни и корни. Ее глаза уже приспособились к темноте.

Продолжая бежать, она услышала голос Дикки, теперь уже отдаленный:

– Проклятье, мы потеряли ее!

Женский голос (возможно, голос матери?) произнес что-то невнятное, но Олив была уверена, что она разобрала слова:

– Наверное, это к лучшему.

Элен стояла на кухне в полном ошеломлении. Нат видел Хетти. Она привела его в свой дом. Глубоко внутри возникло тошнотворное чувство: что она с ним сделала там, в своих владениях? Было ли это похоже на старинные фольклорные истории о неотразимой женщине, которая совращала беспомощных мужчин и заставляла заниматься с ней каким-то сверхъестественным сексом?

– Она говорила с тобой? – спросила Элен. – А ты с ней? Что было дальше?

« Что она сделала с тобой? »

Она затаила дыхание.

– Я сделал снимок, – наконец ответил Нат.

– Ты… сфотографировал ее?

Он кивнул.

– Как только я это сделал, все исчезло: дом, женщина, олениха. Я стоял один на другом краю болота. Как будто мне это привиделось. Но все это казалось чертовски реальным .

– Что на фотографии? – спросила Элен, хотя уже знала ответ.

– Ничего. Свет солнца прямо в объектив. Размытое светлое пятно с сильной передержкой. – Нат снова посмотрел на записную книжку Элен. Он раскрыл ее на том месте, где она описала свою первую встречу с Хетти на кухне. – Думаешь, это была она?

– Да.

– А другие женщины, о которых ты писала – ее дочь и внучка, – ты тоже видела их?

Элен кивнула.

– Это из-за тех вещей, которые ты принесла в дом? Поэтому они пришли?

– Полагаю, отчасти поэтому. Я надеялась, что эти вещи помогут им появиться, но теперь думаю, что они появлялись по другой причине.

– Что за причина?

– Думаю, они хотят снова быть вместе. И еще… думаю, они кое-что хотят от меня. От нас с тобой, Нат. От нашего дома.

– От нашего дома? – Нат беспомощно и непонимающе посмотрел на нее.

Она кивнула, подбирая слова.

– Они хотят, чтобы наш дом стал местом сбора, безопасным местом, куда они смогут возвращаться. Где-то между их миром и нашим. Местом между мирами.

– Местом между мирами, – монотонно повторил он. Это был голос глубоко потрясенного человека, которому пришлось выдержать больше, чем возможно.