Василий Блюм - Лик Зверя

Подъезд встретил их застарелым запахом плесени и мочи. Ярослав поморщился. Обычно он не обращал внимания за вонь, за годы проживания привыкнув к вечно влажному подвалу, откуда круглый год летели бесконечные комары, и постоянно сломанному замку входных дверей, через которые в дом порой забредали желающие справить нужду. Но сейчас запахи ударили по обонянию с особой силой.

Невольно ускорив шаг, он с ходу нажал кнопку лифта, и, прежде чем двери успели раскрыться, вошел внутрь, втянул за собой спутницу и раздраженно ткнул кнопку нужного этажа, недоумевая, с чего это вдруг лифт стал так медленно работать. Лишь когда двери затворились, а кабина, негромко постукивая, понеслась наверх, Ярослав ощутил, как разглаживаются морщины на лбу. Когда же за спиной захлопнулась дверь квартиры, вместе с неприятными запахами отрезая от унылого зрелища обшарпанных стен, волна недовольства полностью сошла на нет.

Освобождая место гостье, Ярослав сдвинулся в сторону, сбросив ботинки, прошмыгнул в зал, мельком оглядев помещение, схватился за голову, вихрем пронесся по комнате, уничтожая следы многодневного бардака. Обрывки упаковок вперемешку с пластиковыми бутылками полетели в угол, разбросанные повсюду грязные носки оказались загнанны под диван, а ворох смятого постельного белья расстелился по дивану равномерным слоем, чего не случалось уже добрые пару месяцев.

Напустив на себя отсутствующий вид, Ярослав вернулся в коридор. Девушка за это время успела разуться и, сложив руки на коленях, с отсутствующим видом сидела на стульчике. Заметив пустой взгляд гостьи, Ярослав вздохнул, сказал натянуто бодро:

— Похоже, с уборкой я несколько поторопился. Что ж, пойдем в кухню, уж поесть-то, ты, надеюсь, не откажешься.

Он взял девушку под руку, провел за собой, усадив на табурет, двинулся к холодильнику, лихорадочно пытаясь вспомнить, осталось ли там хоть что-то съедобное. Отворив дверцу, Ярослав с облегчением вздохнул, занятый работой, он начисто забыл, что почти сутки назад приволок из ближайшего супермаркета огромный пакет с продуктами, и сейчас это оказалось как нельзя кстати.

Не мудрствуя, Ярослав забросил в кастрюльку полпачки пельменей, сразу же перешел к приготовлению салата. Нож замелькал, вгрызаясь в спелые бока помидор, брызнул красноватый сок. За помидорами пришла очередь огурцов и лука. К моменту, когда, заправленный сметаной и специями, салат возвышался горкой в миске на столе, подоспели пельмени. Разложив пельмени по тарелкам, и, на всякий случай, плеснув немного бульона, Ярослав переместил блюда на стол, мельком оглянулся, не забыл ли чего, и лишь тогда, успокоенный, присел на табурет.

Желудок подвело от голода, но он не притрагивался к пище, выжидательно глядя на гостью. Пустой взгляд и отстраненное лицо девушки внушали отчаянье. Что если она никогда не придет в сознание, не сможет разговаривать, есть, справлять естественные потребности? От мысли, что, возможно, он обрек себя на мучения с инвалидом, сердце сжималось в тоске, а руки холодели, но спасительным кругом перед глазами маячило воспоминание о коротком преображении в больнице: сосредоточенное выражение лица, пристальный взгляд, насмешливый изгиб губ. С замиранием сердца Ярослав ждал повторения, всеми силами отгоняя зарождающиеся сомнения, что тогда ему лишь почудилось, в момент, когда, под натиском эмоций, зрение изменило, искажая реальность и превращая желаемое в действительное.

Дрогнула рука. Пальцы замедленно потянулись, нащупывая дорогу, словно осторожная улитка, наткнувшись на ложку, сомкнулись, крепко ухватили за ручку. Затаив дыхание, Ярослав следил, как гостья зачерпнула из тарелки пельмень, поднесла ко рту, откусив кусочек, принялась жевать, зачерпнула следующий. Неуверенно, осторожно, будто после длительного перерыва, двигаясь короткими рывками.

Лицо незнакомки по-прежнему оставалось неподвижным, а глаза потухшими, но, наблюдая, как она расправляется с пищей, Ярослав ощутил невероятное облегчение: гостья сделала что-то сама, без принуждения. И, хотя, действие оказалось простым, а движения неловкими, начало было положено. Чувствуя небывалый подъем, Ярослав вооружился вилкой и приступил к трапезе, не забывая внимательно следить за незнакомкой, чтобы не пропустить, если ей потребуется нечто большее, чем лежащие на столе продукты.

По мере того, как тарелка пустела, челюсти девушки двигались все медленнее, пока наконец не замерли, одновременно повисла рука, подцепив ложкой последний пельмень, но так и не оторвавшись от тарелки. Ярослав встал, осторожно вынул ложку из пальцев гостьи, убрал со стола. Отмывая посуду, он временами косился на незнакомку, но безжизненный вид девушки уже не вызывал уныния. В душе прочно поселилась уверенность: рано или поздно она придет в себя, не может не прийти!