Антон Вильгоцкий - Пастырь мертвецов

Он был одет в черный балахон с капюшоном, а в руках держал предмет, выбивавшийся из общего антуража, – золотой венец с узором в виде листьев. От украшения исходила Светлая аура – Дорога догадался, что этот аксессуар колдун «позаимствовал» у той самой молодой волшебницы, которую сейчас пытались поставить на ноги в штабе Ковена. Вероятно, сейчас Морлок – можно было не сомневаться в том, что он и Герман – один и тот же человек, – пытался подчинить силу Светлого артефакта себе.

Вадим принял человеческий облик. Теперь колдун почувствовал его присутствие.

– Что?.. – чернокнижник выронил обруч и обернулся. Глаза его расширились от изумления. Правая рука Морлока метнулась к алтарю и схватила один из лежавших там вычурных кинжалов. Глядя на это, Вадим иронично улыбнулся.

– Ты?! – выдохнул Морлок. – Но как…

Вероятно, он не мог представить, что его деятельность привлечет внимание настолько высокой Сущности.

– Ты слишком далеко зашел, – пояснил Вадим. – Так нельзя.

– И что теперь? – Колдун понял, что сопротивление бесполезно, и опустил руку с кинжалом. Дорога заметил у него на руке перстень в виде черепа. «Какой пафос», – подумал глава Ковена. Впрочем, учитывая род занятий стоявшего перед ним человека, кольцо наверняка имело магическую природу.

– Будешь предан общему суду, – пожал плечами Вадим. – Идем со мной.

– Я так не думаю, – покачал головой Вольф. – Лучше смерть, чем забвение и позор.

Между ним и главой Ковена возник полупрозрачный магический барьер. Вадим тотчас нейтрализовал преграду, но… прошедших долей секунды чернокнижнику хватило, чтобы вонзить острие кинжала в собственную грудь.

Выронив оружие, он захрипел и осел на пол у алтаря. Вадим шагнул к Морлоку и распростер над умирающим колдуном ладонь правой руки. У него был выбор – вернуть негодяя к жизни или заставить его ответить на один очень важный вопрос. Времени оставалось совсем немного, и Дорога выбрал второе.

– Кто из Высших покрывает тебя? – спросил он, посылая в угасающее сознание Заклятие Правды.

– Виной… тому… Гайзер, – прохрипел Морлок, после чего глаза его закатились, а из уголка рта стекла струйка крови.

– Гайзер? Глава Ковена Матаха? – потрясенно пробормотал Вадим. – Не может быть…

Но Морлок уже не мог ничего добавить к сказанному. Он был мертв.

Вадим заметил, что серебряный череп на пальце чернокнижника потрескался и осыпался на пол горсткой праха. Вероятно, кольцо содержало в себе жизненную силу колдуна.

«Жаль, что ты успел прикончить себя, – подумал Дорога. – К тебе было еще много вопросов».

– Дженнар, – сказал он, активировав канал магической связи с товарищем. – Это правда был он. Морлок. Теперь он мертв. Вызывай спецбригаду – нужно обыскать дом.

В однокомнатной квартире многоэтажного дома на улице Еременко сидел перед стареньким монитором Илья Шелудько. Рядом с ним стояла на столе початая бутылка пива «Балтика-9». Время от времени журналист прикладывался к ней, но основным его занятием было сейчас написание комментариев к произведениям на литературных порталах. Пальцы бегали по клавишам с невероятной скоростью – Илья изливал потоки желчи, мстя за свои неудачи ни в чем не повинным авторам жанра фэнтези. Перстень, который заставил его надеть Витторио, слегка мешал печатать. «Какого хрена я должен постоянно носить эту фиговину? – мрачно подумал Илья. – Он не узнает, если я сниму ее на полчасика».

Однако в тот самый миг, как он начал стягивать перстень, тот вдруг покраснел и обжег палец, точно за доли секунды раскалился до тысячи градусов. Илья закричал от боли и, опрокинув бутылку, повалился на пол. Жжение становилось все сильнее, а его рука покраснела вслед за кольцом. «Я больше не буду!» – хотел закричать Илья, но не смог – легкие его будто наполнились изнутри ядовитой гарью. Шелудько пополз по направлению к ванной, но замер на полпути. Распространяясь от предплечья правой руки, тело журналиста покрывала черная корка – он словно прогорал изнутри, превращаясь в обугленный труп. При этом жар, сжигавший его, удивительным образом не касался ковра, на котором лежал Илья. Ноги Шелудько дергались еще несколько минут – потом возня прекратилась. От него осталась только дымящаяся груда обожженной плоти.

Еще через несколько минут корка на трупе начала трескаться и опадать, обнажая белоснежную кожу. Из-под кучи черных лохмотьев выбрался, разбрасывая их, обнаженный мужчина. Постанывая, он встал и, шатаясь, подошел к висевшему на стене зеркалу. Ощупав свое лицо, он торжествующе улыбнулся.