Брендан Денин - Хризалида [litres]

Это Том или призрак Тома? Кевин определить не мог.

– Вот он, мой говнюк! – закричал Кролл. Сидящий не шелохнулся.

– Том? – хрипло позвал Кевин. Вечеринка с ее музыкой исчезла где-то позади. Нахлынули детские воспоминания. Том на год старше; они не обсуждали этого никогда, хотя Кевина коробило, что в школе Том на класс впереди. Когда Том примкнул к мажорам-крутышам, Кевин прикидывался, что его это не коробит, а сам ночами тихо плакал в подушку, пряча слезы от братьев и от деда с бабушкой.

Повзрослев, Том без оглядки сбежал из города. Он возвращался когда вздумается и хотел тусить вместе, будто ничего и не было. Кевин снова прикидывался, что его это не коробит, хотя, разумеется, коробило, тем более история повторялась из раза в раз. Теперь Кевин боялся, что Том снова его бросает, только разве нынешние Томовы подачки ему нужны?

– Том! – шепотом позвал Кевин.

Том не шевелился, безучастно глядя на экран. Кевин с Кроллом подошли к столу, и Кевин посмотрел на монитор. К своему удивлению, ни учетных записей, ни электронных таблиц он не увидел – только пустой, чуть дрожащий экран. Подобное встречалось Кевину впервые: экраны неработающих компьютеров обычно темные, они не сияют холодным голубым светом.

Расплескивая коктейль, Кролл протиснулся к Тому и сильно хлопнул его по спине. Том не шелохнулся, даже глазом не моргнул.

– Вот мой гребаный гений продаж! – завопил Кролл и вгляделся в непонятный монитор – Э-э-э… трудишься в поте лица, да, Декер? – Он захохотал, снова хлопнул Тома по спине, потом сказал Кевину: – Твой дружок пьян либо вконец свихнулся. И знаешь что? Пока он клиентов ловит, меня это не колышет! – Хохоча, Кролл зашагал прочь и крикнул через плечо: – Не сбавляй оборотов, Томми!

Впервые за несколько недель Кевин присмотрелся к Тому и испытал шок. Его лучший друг казался белее мела, особенно в странном сиянии компьютерного монитора. Костюм у Тома хороший, по фигуре, но волосы – дикая грива, да и борода выросла. Он впрямь седеет или дело снова в свете? Седой или нет, Том напоминал измученного, сморщенного старика, шелуху человека, которого Кевин знал почти всю жизнь.

– Том! – позвал он не слишком громко, но так, чтобы друг расслышал сквозь рев музыки. – Не знаю, что за хрень с тобой творится, но всему есть предел. Парень, ты меня пугаешь.

Повисла тишина. Том по-прежнему не то что глазами не хлопал, а казалось, не дышал. Кевин обернулся. Рождественская вечеринка гремела, словно в другой реальности – люди веселились, пели, танцевали, обжимались в полумраке. Темный угол, в котором затаились Кевин и Том, напоминал кусочек ада.

– Ну, пожалуйста! – взмолился Кевин, осторожно положив руку Тому на плечо. Тот подскочил, словно его током ударило, и отлаженным до автоматизма движением положил трубку на базу.

– Убери свою гребаную руку.

У Кевина аж челюсть отвисла. Судя по голосу, того, кто стоял перед ним, насильно вытащили из могилы.

– Что?.. – только и пролепетал Кевин.

– Дженкинс, ты трахаешь мою жену?

Кевин решил, что ослышался. Том едва шевелил губами, голос казался чужим.

– Не прикидывайся глухим. На тебе ее запах. Кев, ты трахаешь Дженни? Знаю, тебе всегда хотелось.

Кевин почувствовал, как внутри что-то окаменело, а мысли вернулись к моменту, когда он поволок Тома вниз по сбитым ступенькам крыльца. Порой невероятно, как быстро друг превращается во врага.

Кевин сделал глубокий вдох, стараясь унять нарастающий гнев.

– Знаю, тебе сейчас солоно, но… придержи свой поганый язык. Дженни за тебя волнуется.

Поворот головы получился у Тома неестественным, как у робота, копирующего человеческие движения; взгляд сфокусировался на коллеге. Декер поднялся с той же механической отточенностью, оказавшись в дюймах от Кевина, которого так и подмывало отступить. Роста они были почти одинакового, стояли вплотную друг к другу.

– Неужели, – проговорил Том металлическим голосом, совершенно без интонации.

– Том… Я тоже о тебе беспокоюсь.

В глазах у Декера мелькнуло узнавание. Кевину захотелось обнять его или встряхнуть, но что-то удержало.

И глаза у Тома потухли. Он подался вперед, обдавая Кевина зловонным дыханием.

– О себе беспокойся, грязная, нищая сирота!

Не успев подумать, Кевин ударил Тома по губам. Он вечно комплексовал из-за бедного детства, из-за поcтоянно отсутствующих родителей, которые потом разбились на машине. Кевин, в ту пору совсем маленький, чувствовал себя ответственным за трех младших братьев, ущемленным суровыми дедом и бабушкой и беспросветной нуждой. Том знал это. Он знал это лучше, чем кто-либо.