Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

И все же в конечном счете Никколо всегда побеждал. Лучшие учителя были теперь смущены представлением, устроенным двумя своими выдающимися учениками. Часто зрителями выступали посторонние люди. Опера посылала дирижеров послушать учеников, и знатные люди со всего юга посещали салоны в местных аристократических домах, когда играли знаменитые ученики. Официально ничего обсуждалось, но предполагалось, что в течение года кого-то из мальчиков ждет концертный дебют.

Оба знали это, хотя больше не разговаривали друг с другом. Оба неистово работали. Они подозревали, что решающим будет финальный концерт сезона. Обоим было предложено исполнить какую-нибудь сольную композицию. Никколо окончил свою работу на месяц раньше. То, что произошло в его темной комнате, останется в тайне, но он вышел оттуда с тем, что считал настоящим шедевром. Он работал, как никогда раньше. Он победит, он опозорит Карло перед всеми, опозорит его перед Элиссой.

Юноша не мог дождаться вечера. Сцена школы была освещена, и дом был заполнен теми, чьи драгоценности отражали этот свет. Об учениках прошел слух, и в зале собрались музыкальные знаменитости со всей Италии. И мастер тоже был там — да, это был сам Паганини! Они сказали, что пришли посмотреть на Никколо, его бывшего ученика. Какой триумф! Никколо дрожал от восторга, поглаживая свою скрипку и дожидаясь конца соло за кулисами. Сегодня он предстанет перед самим Паганини, когда одержит победу над соперником.

Ничто не могло сделать его счастье более полным! Кстати, где Карло? Он еще не появился за кулисами. Он сидел там — в аудитории! С Элиссой. Что все это значит? Номер закончился. Директор объявлял его имя.

— К сожалению, солист, который должен был состязаться с синьором Никколо сегодня вечером, Карло Зуттио…

Что это было?

— Уволился из школы…

Да? — …из-за женитьбы.

Женитьбы на Элиссе!

Он сделал это, зная, что проиграет сегодня, бросил музыку, занялся ремеслом отца и женился на Элиссе. А теперь он устроил так, чтобы об этом объявили, чтобы лишить Никколо победы! В сердце Никколо поднялось горькое отчаяние и черный гнев. Но когда прозвучало его имя, он выступил вперед и заиграл. Он сыграл свой номер, но не тот, который планировал. Сейчас он импровизировал, вернее, импровизировала ненависть, полыхавшая в нем. Он сорвал свой гнев на инструменте, неистово терзая и обдирая ее. И по залу поползли волны ужаса.

Сквозь красный туман блеснули черные глаза Паганини, улыбка сползла с лица Карло, губы Элиссы побледнели. Никколо увидел, как ее глаза стали пустыми, и вложил в них свою музыку. Раньше она его не замечала, да? Что ж, теперь она его не забудет — не это, а вот это. Проваливаясь в ад, возносясь по спирали к небесам, крича и шепча о проклятии и славе, скрипка аккомпанировала темным голосам, которые звенели в мозгу Никколо.

У Никколо не было ни рук, ни пальцев. Он весь состоял из скрипки. Его тело было частью инструмента, а разум — частью композиции. В обоих играл некто другой.

Он закончил.

Тишина.

Потом гром аплодисментов.

И пока он кланялся и улыбался, а звук разрывал барабанные перепонки, его глаза сквозь толпу вонзились в пустое лицо Элиссы. Никколо сегодня выиграл и проиграл. Но он снова победит.

Они пришли к нему после концерта. Они предлагали ему деньги за частное обучение. Через год, сказали они, он вернется и выступит в школе с сольным концертом.

Никколо с серьезным видом принял деньги. Предполагалось, что он потратит их на то, чтобы провести год в Риме, работая под началом великих мастеров в качестве эксклюзивного ученика. Но у Никколо были другие планы. Он знал, что Карло и Элисса вернутся в деревню, и собирался последовать за ними. Он поблагодарил директоров школы и собрался уходить. В коридоре стояла фигура в плаще. Это был Паганини.

Не говоря ни слова, бледный гений взял Никколо за руку, как и в ту ночь два года назад. Они вместе пошли по темным улицам.

— Ты хорошо играл сегодня, сын мой. Они сказали, что твоя музыка похожа на музыку Паганини — он улыбнулся. — Может быть, и так, ведь мы учимся у одного учителя.

Никколо вздрогнул.

— Не бойся. Через год ты обретешь всю славу, какую только пожелаешь. Мир склонится перед твоей силой. Ты ведь этого хотел, не так ли?

— Нет. — Никколо покачал головой. — Я не буду учиться и не поеду в Рим. Мои желания лежат в другой области.

Он рассказал Паганини о Карло и Элиссе. Маэстро выслушал.