Андрей Сенников - Врастая кровью

— Послушай, — голос Степана доносился от земли, глухо, — Помощи нам ждать неоткуда. Связи нет. Пойдёшь сплавом вниз по течению…

Оксана повернула голову и открыла глаза.

Степан лежал на спине, валетом к ней и первое, что она увидела — бедро, перетянутое ремнём, рваная штанина в опалённых клочках, заляпанная кровью и набухшая алым повязка. К горлу подступил горький комок…

— Рана у тебя неопасная, основной заряд ушёл в сторону…

— Нет…

— Что мог — я сделал, но этого недостаточно…

— Я не могу, нет. Нет! Каким сплавом!? Одна…

Степан грубо ухватил её за колено, сдавил.

— Помолчи!

Она вздрогнула, и он убрал руку. Помолчал.

— Извини… Слушай. Я не знаю, почему он нас не добил, но он может и опомниться. И крови много. Запах. Рано или поздно, из тайги кто-то на него выйдет…

— Ты же говорил…

— Говорил, но кровь — слишком большое искушение… Нам повезло ещё, я всегда разгружаю экспедиционник — стойки жалко…

— Что?

— А? А, нет, ничего… Возьмёшь телефоны, свой и мой, пробуй звонить. Какая тут зона покрытия я не знаю, может через километр сигнал будет проходить, а может, придётся идти до самых Узелков…

— Чего?

— Деревни, в которой мы останавливались. Там паромная переправа — не пропустишь. Сплавом идти туда сутки. Долго, но грести не советую — воспалится рана. Ты меня слышишь?!..

— Да…

— Сплав ерундовый, течение не сильное, порогов нет. Плавника тоже. В худшем случае, может вынести на излучине к берегу. Старайся держаться основного русла, но даже если заснёшь — не страшно. Темноты тоже не бойся. Судоходства нет, моторку услышишь издалека: кричи, зажги фонарь, что-нибудь… Помогут. Повезёт — встретишь рыбаков. Расскажешь, что да как… Получится дозвониться до полиции — направь сюда, в устье Кожуха. Скажешь, от Узелков на Верх-Чемулу и далее, на Кирчановск по трассе сто девять, может двигаться автомобиль Шевроле-Нива — запомни номер, — с вооружённым преступником за рулём… Сергачёв Виктор Павлович… Хотя, и машину, и карабин, он скорее всего бросит… Нет, не знаю… Здравого смысла в его поступках немного, предугадывать бесполезно…

Оксана всхлипнула

— Зачем он…

— Не думай об этом…

Она едва не рассмеялась. Думать!? Разве она может думать?! Она поехала на пленэр с подружкой и двумя взрослыми людьми. Не случайными, не гопниками — знакомыми врачами областной больницы. А теперь лежит на берегу с простреленным боком, а Вика умерла. Виктор что-то сделал, и она умерла, а потом…

— Я боюсь…

— Это не поможет…

— Но я не хочу одна! Ты…

— Нет, я не могу. Я её не оставлю… здесь, а лодка мала…

Степан помолчал немного.

— У меня бедро разворочено, — сказал он глухо, — Очевидно, трещина в кости и перебита артерия. Ослаблю ремень — умру в течение нескольких минут. Не буду ослаблять, хоть на чуть-чуть, каждый час, полтора — начнётся некроз тканей. Впрочем, угроза сепсиса остаётся в любом случае. Нужна экстренная помощь в стационаре… Хочешь плыть в перегруженной надувной лодке с трупом и почти мертвецом, что очень скоро станет заходиться в бреду?.. Я себя наколол всякой всячиной, конечно, но…

Степан сдавленно хохотнул и закашлялся.

— Много очков мне это не добавило, — сказал он, отплевавшись, — И хватит болтать! Лодка сама не накачается…

Он не стал ждать, пока надувнушка скроется за поворотом. Слишком долго. Времени почти не осталось. Быстро сорвал с себя рубаху. На внутренней стороне предплечьев, у локтей — фиолетовые пятна. Степан смял багрово-синий трицепс, сразу под рукавом майки, подождал, пока не выступит бледным, белокожим, — усилие выдавливало мёртвую кровь из сосудов, — отпустил. Пять часов Вика лежит на спине, руки вытянуты вдоль тела. На лопатках, ягодицах, задней поверхности бёдер у неё — то же самое.

Сумерки густели, словно в воздухе разливали чернила. Ветерок трепал тенты на палатках. Взрытая колея от колёс Нивы огибала лагерь двойным рвом и тонула в густой тени раньше, чем ныряла в заводь. Странно, что Виктор угадал брод…

Степан перевалился на живот и пополз к Вике.

Мёртвая кровь свинцовой дробью колыхалась в локтях, правое колено бороздило гравий, левый ботинок вытянутой ноги вспахивал берег. Ферменты выгрызали клеточные мембраны, жидкости тянуло к земле. Ньютон был счастливый дядька, ему только яблоко на голову упало. Закона, по которому живое уподобляется мёртвому, он не открыл…

Мысли путались. Если это вообще мысли. Аутолиз идёт полным ходом. Клетки мозга, содержащего много воды, разрушаются в первую очередь. Печень тоже, но с эти он как-нибудь смирится. Моргать стало тяжело, занемела челюсть и плохо крутится шея. Филаментные белки застывают в одном положении. Чёрт, роговица сохнет… Он ощупывал камни перед собой почти вслепую. Пальцы натыкались на коробочки бесполезных лекарств, шуршащие упаковки, тугие валики стерильных бинтов и отбрасывали…