Майкл Смит - Ханна Грин и ее невыносимо обыденное существование [litres]

– Теперь мне совершенно ясно, что любовь к «Мальборо лайтс» – дурная привычка.

Ханна обрадованно остановилась. Она с самого начала считала, что бежать сломя голову – не самое лучшее занятие, особенно если не знаешь, куда бежишь. А вдруг они бегут не туда, куда нужно? Понять бы только, куда именно нужно. Должна же быть какая-то цель. Правильный выбор. Путь, ведущий к маме. Ведь невозможно оказаться посреди глухомани, в месте, где нет никаких дорог, откуда не найти пути домой.

Или возможно?

Хорошо, что они отбежали подальше от ресторана. Его уже не было видно. За ними никто не гнался. Лес молчал, как умеют молчать только секвойные леса. Вот только…

– Что это?

– Не знаю, – сдавленно сказала тетя Зои, все еще дыша с трудом, но теперь беззвучно.

Они встали поближе друг к другу и медленно огляделись.

Деревья простирались во все стороны. Секвойи любят собираться группками, тесниться в кружок из пяти или шести деревьев, как старушки-сплетницы (только очень высокие). Лес выглядел как целое сборище таких старушек, которые внезапно замолкли. Казалось, что деревья вот-вот обернутся и покажут свои древние лица.

Что за звук раздался в лесу? Неужели какое-то дерево повернулось?

Звук послышался снова: откуда-то сверху доносилось тихое посвистывание, становясь все громче и громче. Потом оно превратилось в шелест и шуршание, по-прежнему где-то высоко над головой. Шуршание приближалось, будто кто-то шебуршал в кроне одного из деревьев. Ханна с тетей Зои уставились вверх, но так ничего и не разглядели.

– А кто живет в секвойях?

– Откуда мне знать? – сказала тетя Зои. – Я горожанка. А городским жителям известно лишь то, что на деревьях есть листья, все остальное приходится гуглить.

Шуршание и шорох приближались, постепенно превращаясь в глухое потрескивание. А потом…

– Осторожней!

Тетя Зои схватила Ханну и сдернула ее с места. С нижних ветвей ближайшей секвойи что-то сорвалось и, громко рыгнув, шмякнулось на землю, потом пару раз подскочило мячиком и наконец застряло в кустах.

Тетя Зои попятилась и прикрыла собой Ханну.

– Это что еще за чертовщина?

Куст зашевелился.

– Ух ты! – раздался голос из куста. – Я не против повторить!

– Да это же… – удивленно начала Ханна.

Ветроцап выбрался из куста и с довольной улыбкой заявил:

– Привет! Какая неожиданная встреча.

– Ой! – изумленно пискнула тетя Зои. – Какой огромный говорящий гриб!

– Но-но, попрошу без оскорблений, – сказал бес.

– Ну, теперь ты его видишь?

– Вижу… что-то, – сказала Зои, разглядывая Ветроцапа с таким видом, будто раздумывала, не сойти ли с ума. – Но лучше бы не видела. Оно… очень странное.

– А самое смешное, – заявил бес, – что, на мой взгляд, ты похожа на бритую мартышку. С дурацкой прической. Но главное, здоровско мы прокатились, а?

Тетя Зои улыбнулась:

– Все ясно. Вот почему я вдруг вижу это… эту хрень. Вот балда, как же я сразу не сообразила!

– Что? – спросила Ханна.

– Это все сон.

– Сон?

– Ну конечно, – заметно успокоившись, сказала Зои. – Ресторан, в котором ты часто бывала, сумасшедшая тетка, которая знает, как зовут твою маму, а потом вдруг лес, как в Биг-Суре, где мы были совсем недавно… Слава богу. Это просто дурацкий сон.

– Нет, не сон, – заявил Ветроцап.

– Сон.

– Не-а.

– Да сон же, – настаивала Зои.

– Минуточку, – сказал бес.

Он торопливо засеменил между деревьев, потом остановился и наклонил голову – точнее, верхнюю часть тела, – как будто что-то искал на земле.

Ханна совершенно растерялась. Неужели это всего лишь сон? Вполне может быть, но тогда это должен быть ее сон. Тетя Зои никогда не была в «Бистротехнике», у нее нет воспоминаний, которые во сне могут превратиться в кошмар о ресторане. Значит, это сон Ханны. Как обычно распознают, сон это или нет? Ханна знала один-единственный способ и тут же его применила – больно ущипнула себя за руку.

И ойкнула. Ничего не изменилось.

– Это сон, – уверенно заявила тетя Зои.

– Папа говорит, что в историях так нельзя. Сволочи не позволяют.

– Какие еще сволочи?

– Ну, те, для кого он пишет истории. Они не позволяют, чтобы все происходило во сне, а еще не хотят флэшбэков и голоса за кадром. А папа считает, что это глупо, потому что в голове у человека всегда звучит внутренний голос, а флэшбэки – это просто воспоминания. Но ему не позволяют. И папу это бесит.

– Потому что нельзя, чтобы в выдуманной истории появлялись другие выдумки. А в реальной жизни так можно.