Джонатан Мэйберри - Гниль и руины

Он слышал удар ног Тома, прыгнувшего позади него и свист катаны, выполняющей свою смертельную работу.

А потом одновременно произошло три вещи, изменившие все в жизни Бенни раз и навсегда.

Сначала краем глаза он увидел два силуэта, появившиеся на поле по левую руку от него. Один был высоким и грузным, с бледной, как у зома, кожей, и его глаз горел красным огнем. Чарли Кровавый Глаз. А второй был стройным, покрытым загаром, с копной рыжих кудрей и босыми ногами, шлепающими по каменистой и поросшей крапивой земле.

— НИКС! — завопил Бенни в тот самый момент, когда и она выкрикнула его имя.

— БЕННИ! — кричала она. — ЭТО ЛОВУШКА!

Это казалось весьма абсурдным предупреждением, поскольку он уже успел понять, что это была ловушка.

Вторая вещь показала ему, как мало он знал о злом и хитром уме Чарли, потому что Молот Автограда высунулся из бокового окна перевернутой полицейской патрульной машины и наставил на них пистолет. Два других мужчины — охотника за головами, которых Бенни мысленно опознал как Турка и Скинза Харрисов, друзей Чарли — высунулись из других машин. В руках те тоже держали оружие.

Голос Никс был одним длинным непрерывным криком, смешивающимся с воплем Бенни, когда тот убирался с пути, пока Молот нажимал на спусковой крючок. Бенни нырнул во вторую линию машин, перемахивая через промежутки, заполненные мертвецами. Он выполнил такой прыжок, на который никогда бы раньше не поверил, что способен, приземлившись на капот пикапа «Форд», сжавшись и кружась, он упал на заднее сидение и завертелся вокруг, высматривая, куда попал.

И последней вещью в ту же многомерную секунду, был образ Тома, споткнувшегося в струе крови. Эхо выстрела прозвучало оглушительно, как гром, но Бенни кричал громче, когда брат накренился на машинной крыше и пропал из вида, упав прямо в руки стонущих мертвецов.

Бенни вскочил на ноги, а в это время зомби вскарабкался на задний борт кузова грузовика, и он маханул своим боккэном с такой силой, что голову монстра почти полностью оторвало. А он все еще продолжал кричать имя Тома.

— БЕННИ!

Он завертелся и увидел Никс, бегущую по верхушкам машин соседнего ряда. Ее одежда была разорвана, а лицо покрыто кровью. Бенни перепрыгнул через проход как раз тогда, когда она добежала до него, и на мгновение весь мир замер, когда они сомкнулись в объятиях и прижались друг к другу так крепко, что не могли даже дышать.

Молот перезарядил дробовик, и этот звук быстро вернул их к реальности. Они повернули туда, откуда пришел Бенни, увертываясь и маневрируя, взбегая по лобовым стеклам и прыгая с капота на багажник.

— Схватить их! — рявкнул Чарли, и Молот выпускал пулю за пулей. Турк и Скинз тоже открыли огонь, и, несмотря на то, что они находились слишком далеко для точного выстрела, дробь наполнила воздух битым стеклом и осколками металла. Молот был ближе, и его следующий выстрел взорвал вокруг них окна машины. Но Никс и Бенни бежали навстречу заходящему солнцу, и слепящие лучи били прямо в глаза охотнику. Прозвучало несколько резких хлопков, когда Чарли разрядил на них всю обойму своего пистолета, но Бенни потянул Никс вниз за высокий цветочный фургон. Пули свистели и звонко били, но ни один выстрел их не достал.

— Мы должны вернуться за Томом! — кричала она.

Бенни посмотрел назад на то место, куда упал Том. Там скопилось как минимум пятьдесят зомов, и сердце упало у него в груди.

— Он уже потерян, — отрешенным голосом ответил Бенни.

— Бенни, — сказала она, из ее глаз лились слезы, — мне так жаль.

«Газель» слегка накренилась на одну сторону, и, оглянувшись вокруг, Бенни увидел пять зомов, неловко заползающих наверх.

— Мы должны двигаться. Сейчас!

Она посмотрела по сторонам, тоже увидев это, и кивнула. Хотя то, что они делали, разбивало сердце, все же им пришлось развернуться и бежать вдоль линии машин. Чарли и Молот продолжали палить, но вскоре им пришлось навести оружие на зомов, наползающих со всех сторон. Бенни с Никс бежали и прыгали, карабкались и уклонялись. Солнце висело огромным сверкающим глазом, осуждающе уставившись на Бенни, обвиняя его в том, что он бросает своего брата, убегает… так же, как и тот убежал однажды. Но он не мог вернуться. Не рядом с Никс. Он должен был спасти ее… а спасать Тома было уже слишком поздно.

Боль просачивалась через ткань сердца и глубже вплеталась во все тело, пока они бежали, и бежали, и бежали.

Бенни не мог сказать, как много они пробежали. Километр, может быть, два. Его ноги стали тяжелыми, как свинец, а в груди все горело, но он держал Никс за руку каждый раз, когда они прыгали, и ни разу не позволил ей упасть. С каждым шагом его сердце возрождалось от понимания того, что Никс жива и здорова. А потом снова падало при воспоминании о Томе.