Джонатан Мэйберри - Гниль и руины

— Давайте обсудим завтра.

— Хорошо, — согласилась Никс. — Я бы хотела…

— Если оно наступит. — Она отвернулась и проверила свое оружие, готовясь отправляться.

— Лайла, — спросил Бенни, — ты уверена, что можешь сделать это?

Вместо улыбки или какого-либо одобряющего комментария она ответила просто:

— Должна постараться. — Затем она замолчала и посмотрела Бенни прямо в глаза. — Почему?

— Почему… что ?

— Вы могли вернуться назад. В свой город. Ты и Никс. Эти люди, — она махнула рукой в направлении детей в загоне, — не ваши. Так… почему ?

У Бенни не оказалось готового ответа. У него еще не было времени разобраться в собственных чувствах насчет всего, что случилось или все еще происходило. Он хотел бы выступить со смелой речью о чести и достоинстве или выпалить фразу типа тех, которые будут цитироваться будущими поколениями. Но все, что смог произнести, это:

— Если мы ничего не сделаем, чтобы остановить это, то кто?

Лайла рассматривала его, светло-карие глаза, казалось, открыли двери в его мысли. И вероятно, она увидела нечто, что ей понравилось, или, возможно, повлияла простая честность его слов, потому что она лишь угрюмо кивнула.

— Должна попытаться, — сказала она.

— Должна попытаться, — повторил Бенни, кивая. — Для Тома, для мамы Никс… для Энни.

Лайла на мгновение прикрыла глаза, беззвучно кивая сама себе. Затем без лишних слов повернулась и скользнула, как обещание будущего, в тень деревьев.

Бенни и Никс спустились вниз с плато и обнаружили темное и скрытое рядами толстых сосен место. Их участие не потребуется еще несколько часов.

Над головой одинокий хищный канюк качался на восходящем потоке воздуха.

Бенни протянул руку Никс, и та подошла, сев рядом с ним. Они попили из фляжки Бенни и поели сушеного мяса, которым их снабдила Лайла. Оно оказалось в незначительной степени менее противным, чем рагу, но они были голодны, да и еда представляла собой хоть какое-то занятие. Около часа стояла полная тишина. Бенни потратил большую часть этого времени, пересматривая план и выискивая в нем дыры. И их было найдено великое множество. По правде говоря, путей, по которым план мог бы пойти не туда, было намного больше, чем удачных вариантов.

— Жизнь странная штука, — сказал Бенни.

— Спасибо, капитан очевидность.

— Нет… просто две недели назад худшее, что меня беспокоило, это необходимость найти работу до того, как урежут мой рацион. Все лето мы провели вместе — ты, я, Чонг и Морги — просто болтались без дела, тусовались, общались и смеялись. Раньше мы много смеялись, Никс. Тогда жизнь была радостной.

Она грустно кивнула.

— Я должен поверить, — продолжал он, — что у нас получится пережить это. Не только то, что произойдет сегодня ночью, а вообще все.

— Для чего? Ничто больше не имеет значения.

— В этом-то все и дело, Никс. Нельзя позволять себе думать, что ничего не имеет смысла. Ты важна для меня. Мы. Нам обоим нужно верить, что удастся покончить со злом. Что когда-нибудь мы снова будем смеяться. Что захотим этого.

Она покачала головой.

— Не знаю. Прямо сейчас я не могу себе это представить.

Достойного ответа не было. Ее доводы были слишком убедительными, а его основывались только на представлениях и опостылевшем оптимизме.

Они сидели рядом и слушали лес.

— Бенни? — спустя какое-то время спросила Никс.

— Что?

— Прошлой ночью… когда ты поцеловал меня?..

В горле мгновенно пересохло.

— Да?

— Почему ты сделал это? Хочу сказать, случилось ли это потому, что я была очень расстроена, а ты не знал, как еще утешить меня? Или ты так поступил, потому что действительно хотел этого?

— Я…

— Можешь не отвечать, если не хочешь.

Сделав вдох, он сказал:

— Я поцеловал тебя, так как захотел этого.

Она кивнула.

— Ночью, когда ты думал, будто я сплю… Я видела, как ты разглядывал карту.

Бенни сорвал травинку и медленно перебирал ее в пальцах. На ощупь та была как прохладный шелк.

— Правда? — спросил он.

— И видела, как ты выбросил ее.

— Видела? — снова тихо переспросил он.

— Да, Бенни… видела.

Она больше ничего не сказала, долгое время не звучало ни единого слова. Никс положила голову ему на плечо, и они сидели в ожидании, когда догорят последние лучи этого дня.

Ближе к вечеру пелена серых дождевых туч полностью заволокла заходящее солнце. Температура упала, а влажность уплотнила воздух, сделав его похожим на горячий суп. Бенни дремал, прислонившись к стволу сосны, и в своих снах слышал звук, похожий на рев водопада в пещере Лайлы. Тихий звук возник вдалеке, и сознание Бенни интерпретировало его как грохот водопада, служивший идеальным фоном для сна, в котором он бежал через рощу, преследуемый Чарли и Молотом, превратившимися в зомов, но каким-то образом ухитрившимися сохранить свои личности. Они зазывали его издевательскими голосами, называя «малыш Бенни» и обещали сотворить ужасные вещи. В своем сне он бежал быстро, как ветер, но почему-то окружающий ландшафт менялся едва заметно, словно Бенни практически стоял на одном месте.