Татьяна Замировская - Земля случайных чисел [сборник litres]

По дороге домой снова позвонил в автобусный парк, там сказали, что портфель нашелся, забирайте, водитель со смены пришел и отдал, все люди же, устал дико, но понимает, каждый же человек, все люди (намек то есть: не с пустыми руками приходить? Но руки ведь пустые именно потому, что потерял?)

Шел в автобусный парк пешком, все документы и проездные тоже были в портфеле. Около парка на закатной, укрытой длинными, вязкими, как кисель, вечерними тенями, увидел молодого человека с портфелем в руках – его портфелем! Это совершенно точно был тот портфель – такой же потрепанный, черный, с протершимися тканевыми сетчатыми уголками.

– Это я потерял, это мой, вот я за ним пришел, – сказал профессор и потянулся за портфелем. Видимо, это был шальной поздний работник автопарка – не дождался его и вышел встречать на скамейку, но выпил немного, бывает, все мы люди, каждый человек.

Молодой человек всхлипнул и прижал к себе портфель отчаянным, безнадежным жестом.

– Нет, нет, это мой, не отдам, – сказал он пьяным, заплетающимся голосом. Оказалось, что этот молодой человек совсем ветхий, сам похожий на шаткую тень, буквально еле сидит. Лицо у него было бледное, уставшее, полупрозрачное, как папиросная бумага.

– Вы что-то перепутали, наверное, – сказал профессор и мягко схватился за портфель, потянул на себя жестче, сильнее. – Это мой, вы что, отдайте, мне нужно.

– Это мне нужно, это мой, – завсхлипывал, как припадочный, молодой человек, хватаясь за скользкую от то ли слез, то ли разлитого пива (или что он там пил, не очень было понятно, позвякивало что-то под ногами) кожу портфеля, – я без этого нет, я не отдам. Там важнее, чем я.

Профессор подумал, что молодой человек (водитель? Просто работник автопарка, возможно, уборщик?) впал в особого рода драматический делирий, осознав сверхценность случайно обретенного. Дернул портфель несколько раз с силой и даже злобой; молодой человек что-то бормотал, всхлипывал, крючковато и вяло цеплялся неловкими, медленными пальцами, тянулся, всхлипывал, потом и вовсе начал рыдать, сползая со скамейки в черноватую ночную грязь:

– Пожалуйста, не забирайте. Я все как надо сделаю, я больше не буду это все, я понял уже, не надо только забирать, – и вдруг застонал и опал, как груда осенних листьев. От него несло ветошью, тряпьем и перегаром, совсем опустился, может, и не работник вовсе, а сутками просто тут сидит, собирает чужие вещички. Обнаружив, что его руки пусты, молодой человек беззвучно завыл и начал цепляться пальцами за скользкую от слез скамейку.

Профессор встряхнул портфель – тот, точно тот.

– Это мой, это же мой, вы знаете же, что мой, верните, умоляю, – рыдал молодой человек откуда-то уже издалека (профессор развернулся и зашагал прочь, зажав портфель под мышкой, рассчитывая, что он немного очистится, пообтершись о плащ), – пожалуйста, верните, это мой, не забирайте. Не надо, не забирайте, я все сделаю, как вы скажете, все как нужно сделаю, не будет как в прошлый раз, я обещаю, не забирайте. Как же так, я не понимаю, как же так.

Профессор даже не обернулся.

Уже дома положил портфель на стол, включил настольную лампу и задумался: а его ли это портфель? Очень уж неподдельно рыдал несчастный молодой человек – как будто с этой минуты в его жизни все теперь пойдет не так.

Вдруг ему стало очень не по себе.

Расстегнул, заглянул вовнутрь.

В портфеле лежали его обычные, повседневные вещи: футляр от очков, чужая плохая диссертация, еще какие-то мелочи, коробочка скрепок, яблоко все в хлебных крошках, носовой платок.

Правильно, выходит, забрал.

Ему уже не надо, вдруг сердито подумал профессор, уже все, зачем ему этот портфель.

Еще он подумал, что у него в молодости кто-то тоже вот так забрал портфель с его диссертацией, и, действительно, в жизни потом все пошло не так. Но выбрался как-то – и этот тоже выберется.

– Выберется! – вслух, строго и назидательно сказал он и выключил настольную лампу.

Потом позвонил жене, которая была на даче со внуками, – просто убедиться, что не случилось ничего чудовищного, что это не какая-нибудь временная петля.

Жена, сонная и недовольная, перечислила по его просьбе всех их внуков – все на месте, все совпало. Поинтересовалась, все ли с ним в порядке, не началось ли. Нет, не началось, ответил профессор, просто интересно было кое-что проверить, а собака у нас есть, есть собака? Нет, собаки у нас нет, ответила жена, что еще? Может, ты не тот телефон набрал и я не твоя жена? Может быть, у тебя никогда не было жены вообще, а с этого вечера она вдруг у тебя есть вся целиком всю жизнь, и трое детей и пятеро внуков появились ровно в это же мгновение, ты это имел в виду, да?