Роберт Блох - Нина

Дарли открыла глаза. Она все слышала.

— Не надо. Ребенок…

— Не волнуйтесь. Я присмотрю за малышом, — успокоила ее мама. — Сейчас вам надо отдохнуть.

Дарли побледнела и откинулась на спину. Нолан приложил руку ко лбу — тот пылал, как раскаленная печь.

— Сейчас тебе надо просто отдохнуть, милая, — сказал он. — Я поеду вместе с тобой.

Так он и сделал.

Если первая поездка была тяжелой, то эта была просто невыносимой: безумная гонка в жаркой ночи по реке, над которой поднимались облака пара. Мозес, обливаясь потом, вел лодку, а Нолан тем временем прижимал дрожащие плечи Дарли к соломенному матрасу на корме лодки — те беспрестанно дрожали. Они прибыли в Манаус на рассвете и разбудили врача Роблеса, что спал в своем доме недалеко от главной городской площади.

Потом было обследование, больница, диализы и диагноз.

— Обычный случай, — сказал Роблес, — нечего тревожиться. При соответствующем лечении и отдыхе она непременно выздоровеет. Неделю придется провести в этой больнице.

— Неделю? — воскликнул Нолан. — Я должен вернуться на работу. Я не могу оставаться здесь.

— А вам и не надо оставаться здесь, мистер Нолан. Она будет под моим личным присмотром, уверяю вас.

Это было слабым утешением, но другого выхода не было, к тому же он слишком устал, поэтому не стал ни возражать, ни тревожиться. Он добрался до лодки и, ступив на борт, растянулся на соломенном матраце и заснул беспробудным сном.

Его разбудил грохот барабанов. Он вскрикнул, рванулся с места, но сразу понял, что уже ночь, а лодка снова стоит у причала. Измученное лицо Мозеса расплылось в радостной улыбке.

— Еле доплыли, — сказал он. — Мотор неисправен. А впрочем, это не имеет значения, хорошо, что мы снова дома.

Нолан покачал головой, разминая затекшие ноги, сошел на пирс и быстро зашагал по тропинке, которая пересекала полянку. Стало совсем темно. Дома? Эта дьявольская глушь, где слышен лишь грохот барабанов, где носятся призрачные фигуры на фоне очагов, никак не могла быть ему домом.

Когда Нолан подошел к бунгало, она вынырнула к нему из ночной темноты.

Нина.

Нолан узнал ее и заморгал глазами. Она стояла там, в темноте, пристально глядя на него. Он отчетливо представил себе похотливое выражение ее лица, но у него не было никакого желания терять время на пустые разговоры с ней. Он торопливо прошел мимо нее к двери, словно призрак, во мраке ночи.

В комнате его ждала мама Долорес. Она поприветствовала его кивком головы.

— С Робби все в порядке?

— Да, сеньор, я тщательно ухаживаю за ним. Постоянно караулю в его комнате.

— Славно, — Нолан развернулся и двинулся в холл, затем остановился, заметив тревогу на лице мамы Долорес.

— Что случилось? — спросил он.

Старушка еще больше занервничала.

— Вы не будете обижаться, если я скажу?

— Конечно, нет.

— Речь идет о той, что на улице, — тихо пробормотала мама Долорес.

— Нина?

— Ее не так зовут, но это не имеет значения, — мама покачала головой. — Она ждет два дня. Я видела вас с ней сейчас, когда вы возвращались домой. Я также видела вас с ней раньше.

— Это не ваше дело. — Нолан покраснел. — И кроме того, теперь с этим покопчено.

— А она уверена в этом? — Мама смотрела на него серьезным, пытливым взглядом. — Вы должны сказать ей, чтобы она оставила вас в покое.

— Я устал. Эта девушка пришла с гор, она не говорит по-английски.

— Знаю, — мама покачала головой. — Она одна из тех, которых зовут люди-змеи.

Нолан пристально посмотрел на нее.

— Они анималисты? Змеепоклонники?

— Нет, они не поклоняются змеям.

— Что же вы тогда имеете в виду?

— Эти люди — они сами являются змеями.

Нолан нахмурился.

— Что это значит?

— Та, кого вы зовете Ниной — совсем не простая девушка. Она потомок старинного рода, что живет высоко в горах, где водятся огромные змеи. Ваши здешние рабочие, и Мозес тоже, знают только джунгли, но я родом из просторной долины у подножия гор и еще с детства научилась остерегаться тех, кто затаился наверху. Мы туда не ходили, но люди-змеи иногда приходили к нам. Весной они пробуждались, сбрасывали свою кожу и в течение определенного времени были снова свежими и чистыми, пока не покрывались чешуей. Именно тогда они приходили к нам ради спаривания с мужчинами.

Она продолжала рассказывать шепотом про этих существ — полузмей-полулюдей с холодными телами, конечности которых изгибались, словно были лишены костей, и были способны задушить человека, раздавить его, словно кольца анаконды. Она рассказывала о раздвоенных языках, о шипящих звуках, что исходили из их невероятно широких ртов с подвижными челюстями. Она, вероятно, продолжала бы говорить и дальше, если бы Нолан не остановил ее. От усталости у него кружилась голова.