Роберт Блох - Тайна Себека

— Да вот же он! — воскликнул я. — Это тот самый.

Ваннинг попятился и оперся о стол, его лицо приобрело цвет влажного пепла. Он увидел человека, стоявшего на пороге, и его измученные глаза телепатически передали мне ужасную весть.

Человек в крокодильей маске. Его заметил только я. Весь вечер мне виделся Египет. А здесь, этой комнате, находилась похищенная мумия жреца Себека.

Бог Себек был богом с головой крокодила. Его жрецы были одеты по образу божества — они носили крокодильи маски.

Я только что предупредил Ваннинга о мести древних жрецов. Он сам в нее верил и испугался еще больше, когда я рассказал ему о том, что видел. И теперь в дверном проеме застыл безмолвный незнакомец. Не логично ли предположить, что это воскресший жрец, явившийся отомстить за нанесенное его собрату оскорбление?

И все-таки я не мог в это поверить. Даже когда зловещий и величественный незнакомец вошел в комнату, я не понял, что он задумал. Ваннинг корчился и стонал у саркофага, но я по-прежнему не верил.

Все произошло так быстро, что я не смог помешать. Я собрался было преградить путь этому сверхъестественному злоумышленнику — но гибель была неминуема. Резким движением рептилии тело в белой ризе, извиваясь, скользнуло по комнате. Миг спустя оно уже высилось над скорчившимся хозяином. Я увидел, как когтистые руки вцепились в слабеющие плечи; затем челюсти маски опустились и сомкнулись. Сомкнулись — на трепещущем горле Ваннинга.

Я бросился на человека в маске; по контрасту, мысли казались неторопливыми и спокойными. «Дьявольски умное убийство», — размышлял я. «Уникальное и смертоносное оружие. Искусно спрятанный под маской механизм приводит клыки в действие. Какой-то фанатик».

Мои глаза, точно отделившись от меня самого, видели чудовищную пасть, терзавшую шею Ваннинга. Перемещаясь, чешуйчатый ужас головы вырисовывался крупным планом, как на киноэкране.

Все заняло лишь секунду, понимаете? С внезапной решимостью я ухватился за рукав белого одеяния, а свободной рукой потянулся к маске убийцы.

Убийца уклонился, пригнулся. Моя рука соскользнула и на мгновение прикоснулась к крокодильей морде, к окровавленной челюсти.

И затем убийца повернулся и молниеносно исчез, а я с криком обнаружил себя перед изодранным и изуродованным телом на саркофаге жреца Себека.

Ваннинг был мертв. Его убийца исчез. Дом был полон гуляк; мне нужно было лишь подойти к двери и позвать на помощь.

Но я этого не сделал. В течение одной незабываемой секунды я стоял посреди библиотеки и кричал. Глаза затуманились. Все кружилось: залитые кровью книги, иссохшая мумия с раздавленной и запятнанной в схватке багровой грудью, красное и недвижное нечто на полу. Все кружилось перед глазами.

Я видел только свою правую руку — руку, которая прикоснулась к крокодильей морде, к маске убийцы. На пальцах была кровь. Я уставился на них и завопил.

Тогда, и только тогда, сознание вернулось ко мне. Я повернулся и побежал.

Хотел бы я закончить на этом свой рассказ, но не могу. Впереди ужасающий заключительный аккорд. Я обязан об этом рассказать, дабы вновь обрести покой.

Буду откровенен. Я знаю, что финал был бы удачнее, если бы я спросил дворецкого о человеке в маске крокодила и получил ответ, что подобный гость в доме не появлялся. Но рассказ мой — Господь помилуй меня! — не литературное произведение, а правда.

Я знаю, что он был там. Воочию увидев смерть Ваннинга, я больше не говорил ни с единой душой. Я отчаянно рванулся к убийце, ухватил его, затем вскрикнул и выбежал из библиотеки. Я пробрался сквозь толпу гостей, так и не подняв тревоги, выскочил из дома и побежал по улице. Оскаленный ужас нависал надо мною и все гнал и гнал вперед; теряя остатки разума, я вслепую бежал назад, к освещенным аллеям, к смеху карнавальных масок, самоуверенно считавших, что им-то не грозят открывшиеся мне ужасы.

Незнакомец в маске крокодила — в маске Египта. Отныне я больше не стану сочинять египетские рассказы. Теперь я знаю.

Знание это пришло в последний миг, когда я увидел, как незнакомец погрузил свои хитроумно сработанные крокодильи челюсти в горло бедняги Ваннинга — и разорвал его острыми как сабли клыками. Я успел на мгновение прикоснуться к нему, прежде чем он исчез; да, я схватил его, закричал и пустился в паническое бегство.

Убийца не был жрецом.

В то ужасное мгновение я схватился за окровавленную морду пугающе реальной крокодильей маски. Один-единственный миг, жуткое прикосновение. После он исчез. Но этого прикосновения было достаточно.