Кати Беяз - Мемуары Ведьмы. Книга вторая

— Хм, получается так, видели, — дедушка почесал висок, словно до сих пор не верил своим собственным глазам.

— А давай сходим в лес и внимательно рассмотрим все вокруг, может оно упало вчера, а мы этот неопознанный объект обнаружим?

Дедушка звонко засмеялся:

— Почему ты считаешь, что оно упало?

— Возможно, и нет, но если этот объект приземлился, и кто-то вышел из него погулять, ты мы обнаружим следы!

— В такой-то снегопад? — дедушка почесал затылок.

Он явно испугался за меня вчера и совсем не хотел повторения истории. Но я прекрасно помнила свой сон, и мне было важно последовать всему, что я там услышала. Я понимала всем своим существом — это, пожалуй, самое важное в моей жизни, что я должна сделать!

— Дедуль, мне надо в лес, — протянула я, посмотрев на него щенячьим взглядом.

Он нахмурился, вкрадчиво взглянул мне в глаза и тихо пробурчал:

— Зачем тебе туда надо?

— Я была там ночью, следила за красными огнями.

Он резко обернулся на меня и со всей тревогой в своих прозрачно голубых глазах, безмолвно спросил, не тронулась ли я своим рассудком. Я же продолжила:

— Мир вокруг меня был немного другим, я видела свечение всех предметов и их огонь жизни. Я летала во сне там над Соснами, в лесу, а красный огонек заговорил со мной.

Кажется, дедушка был в шоке от моего рассказа, но слово «сон» явно благотворно влиял на его настроение. Он словно выдохнул и продолжил нашу беседу:

— И что они тебе сказали?

— Они сказали, что я должна сегодня прийти в лес на одну из полян, где мы ночью разговорились, зависнув на верхушках деревьев.

— Ладно, после завтрака сходим, — снисходительно произнес он.

— Но они сказали мне приходить одной…

— А они не сказали слушаться твоего мудрого дедушку? — подыгрывая мне, он все же не уступал моим прихотям.

— Нет, они только сказали, что он бы все отдал, чтоб я выздоровела…

Его глаза наполнились слезами и одна, кажется, капнула прямо в чай, над которым он склонился.

— Если мне суждено умереть, какая разница, где я это сделаю: в своей ненавистной постели или там, в мягком снегу. Однако, там у меня есть надежда на чью-то помощь, а здесь… — я не смогла найти подходящих слов, чтоб не обидеть дорогих мне людей, и, замешкавшись, продолжила. — Вы же сами понимаете с бабушкой, что не в силах мне помочь.

Дедушка боялся посмотреть мне в глаза. Он держался, как мог, чтоб не рыдать от всех этих неоспоримых фактов, которые обрушились на него с самого утра. Я видела, как его лицо покраснело. Вены на висках вздулись, и он в неистовом волнении спросил в который раз, словно не понимая смысла простых слов, исходящих от меня:

— Что, по-твоему, мы должны сделать?

— Пожалуйста, пусти меня в лес…

— Совсем одну?

— Да, совсем одну!

— Так куда тебе именно там надо?

— Я не знаю, куда позовут меня красные огни.

Он оперся руками о кухонный стол, закрыл глаза и склонил голову к груди. Не открывая их, он продолжил:

— Откуда ты знаешь, что они там будут?

— Я просто знаю, доверься мне!

Мы оделись и вышли из дома. Всё ещё шел снег, и сугробы под нашими ногами только росли. Было совсем безветренно, и лес впереди словно был зарисован из какого-то сказочного сюжета. Только изредка накопившиеся лопухи снега падали с пушистых хвойных лап, нарушая эту неподвижность.

Зайдя в лес и пройдя несколько метров вглубь него, я вдруг ощутила непреодолимую тягу прогуляться вперед, на светлеющую вдали поляну. Повернувшись к дедушке, я с тревогой и какой-то материнской заботой, посмотрела ему в глаза. В тот же момент дедушка удивлённо произнес:

— Ты видела их? Я ничего не заметил, — понимая взгляд по соснам, он произнес, — ко всему сегодня такие плотные тучи.

— Я не видела, но знаю точно, мне надо идти вперед.

Он взял мою руку в красной варежке, помял ее и произнес:

— Обещай мне…

Его глаза краснели, а дыхание сбивалось. Я не на шутку стала бояться оставлять его одного здесь, но все мое внутреннее чутье, или кто-то еще внутри меня самой настойчиво требовал идти вперед одной. Отпустить все страхи за себя и за деда. Идти и точка.

— Обещай мне, что вернешься, — наконец произнес он, — или хотя бы позовешь меня, будешь звать, что есть мочи!

Он оставил в моей варежке блестящий свисток. Я закивала головой и положила его в карман. Усаживая его на покрытое снегом бревно, я осторожно, словно боясь спугнуть зверя, начала отдаляться.

— Обещай мне, что ты не пойдешь далеко в лес, обещай, что через полчаса вернешься, чтоб там не произошло! — посыпалось мне в след, лишь только я сделала пару шагов.