Кати Беяз - Всё, что от тебя осталось

Роман «Все, что от тебя осталось» собрался по частям в течение шести долгих месяцев. Он в равной степени основан на фантазии автора и на историях поныне живущих людей, заглянувших однажды в глаза своей смерти. В основу захватывающего сюжета легли повествования людей, побывавших за гранью реальности, и сумевших донести свой опыт до благодарного слушателя. Мне, как писателю, приходилось пропускать через себя поистине шокирующие вещи, понимая, что они, скорее всего, не являются плодом бурного воображения рассказчика. Два раза я всерьез хотела оставить начатое без продолжения и дальнейшей публикации – так тяжело давался пересказ вещей, не поддающихся никакому научному объяснению. Но даже на время оставляя работу над романом, история продолжала жить во мне, каждый раз, пытаясь, вырваться наружу. Сегодня, дописав последнюю строчку, я почувствовала небывалое облегчение, отпустив свой корабль призрак в дальнее плавание с таким непростым, а порой поистине ужасающим, грузом. Повествование ведется от мужского лица, хоть автором является женщина. Намеренно выбрав этот непростой путь, я заложила в книгу части реального рассказа, не желая менять в них ни единой буквы. Персонажи и имена в данной книге вымышлены, все совпадения случайны.

Там, где война войною крыла,

Куда войска держали смертоносный курс

Сквозь полотно времен ты не забыла

Наш крик и плач, и нашей крови вкус…

Если приказ «не шуметь!», значит, я здесь не один?!

Впереди тусклым зеркалом блеснули стальные двери – такие, что лишь стоит нажать плечом, и ты уже по другую сторону. На уровне глаз круглые мутные окна. Надеюсь, я смогу хоть что-то разглядеть сквозь стекла. Однако уже через пару шагов я понял, что они покрыты инеем. Причем иней нарос с их другой стороны. Стало быть, там, куда я иду, температура ниже нуля.

«Надеюсь, я еще теплый, – отметив с особым сарказмом, я приложил свою ладонь к окну. – Это всего лишь стекло, оно нагреется, растопив тонкий снег».

Спустя минуту стекло и вправду приобрело некоторую степень прозрачности, и я заглянул. Поначалу я ничего не увидел. Там было совсем темно. Когда глаза привыкли, я смог рассмотреть в свете луны высокий лес. Тот самый лес, в котором сейчас шел. Остатки тумана стелились по земле, и в их странном свечении я вдруг увидел множество силуэтов. Они были повсюду. Эти темные человеческие тени просто стояли там, неподвижно замерев.

Раздался громкий хлопок, и чья-то рука ударила в стекло. Бледная ладонь в мелких порезах застыла по другую сторону двери. Я отлетел назад и упал на осколки кафеля, парализованный страхом. В голове пронеслось «беги», и в то же мгновение надо мной погасли лампы. Где-то далеко они еще мигали, но надо мной уже нет. Во мраке картина в круглом окне приобрела четкость, и я увидел, как рука незнакомца сползла. Поодаль чернели силуэты. И тут они пробудились, а их хищные глаза озарились странным огнем. Обнаружив источник звука, они все как один теперь смотрели прямо на меня.

«Если хочешь быть однажды спасенным, надо уметь спасать…»

***

Я услышал, как открылась пивная бутылка и кто-то жадными глотками выпил навскидку половину за раз. Повернув зеркало, я увидел довольного Толю. Его редкая белесая бородка была еще в пене, которую он совсем не спешил вытирать.

– Толик, это же по-свински! – разозлился я.

Он обещал сменить меня сразу после границы. Сейчас же он пил пиво и довольно улыбался, без стеснения смотря на меня сонными прозрачными глазами.

Я вообще не понимал, как этот парень мог быть отличником. Это походило на какой-то магический трюк, но длинноволосый хипстер без грамма ответственности учился на одни пятерки. Завидовал ли я ему? О да! Мало того, что он был чертовски хорош собой, так еще и получал от жизни все, чего хотел. Толик был полной противоположностью мне, ведь я знал, каких трудов стоит хорошая жизнь и как ни на минуту нельзя расслабляться. Как только у него получалось пить вечерами пиво, а утром сдавать все экзамены на отлично?! Я не знал. Он не производил впечатления начитанного или одаренного парня. Все преподаватели до единого настороженно смотрели на этого Курта Кобейна, когда тот впервые заходил в аудиторию. Но стоило ему открыть рот, как из его уст сыпались реплики, показывающие блестящее знание предметов.

Помню, был у нас один профессор, отличавшийся чрезмерной предвзятостью ко всему молодому поколению. Мы ужасно боялись его зачетов, не говоря уж об экзаменах. Я вышел радостный с тройкой, мне не надо было пересдавать и видеть этого черта в человеческой шкуре еще раз. У Толи же была пятерка.