Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

– Но зачем все это? Почему ты мне ничего не сказал? – спросил Аполлон.

– Доверие требует времени. Я не узнал твое имя случайно. Признаюсь, мне было известно, кто ты такой.

– Из новостей, – сказал Аполлон, чувствуя себя наивным дурачком из-за того, что думал иначе.

– Нет, не из сообщений о том, что сделала Эмма. Я знал о тебе задолго до этого, прочитал, что твоя жена родила ребенка в метро в поезде Линии А.

– Мы не говорили об этом с журналистами, – сказал Аполлон.

– Не говорили, – не стал спорить Уильям. – И тем не менее статьи на эту тему были. Эмму отвезли в Гарлемскую больницу, там ей выдали свидетельство о рождении ребенка. Помнишь, что я тебе говорил перед тем, как показать то видео с Эммой? Человек, который разбирается в компьютерах и которому не наплевать, может получить практически любую информацию.

Аполлон ударил по сетке, разделявшей клетки.

– Но почему? Зачем? Я просто жил, а ты у себя дома засунул нос в мои личные дела?

Уильям подошел поближе к Аполлону и осторожно погладил сетку.

– От меня только что ушла Гретта. Они меня бросили, и мой дом опустел. Я будто находился в свободном падении и плохо соображал. Я прочитал про то, что произошло в поезде метро, а у меня неожиданно образовалось много свободного времени. Я очень хорош в том, что касается поиска информации, но никак не мог выяснить, куда подевалась Гретта, словно она исчезла с лица земли. Так и было. Она отправилась сюда, к Кэл. Впрочем, тогда я этого не знал. Ну и вот, у меня куча времени, я вижу статью про поезд метро Линии А, и смесь скуки и любопытства, а еще обычное безумие заставили меня заняться твоей историей.

Я нашел имя Эммы и твое. Узнал про то, чем ты зарабатываешь на жизнь. Отыскал тебя на Фейсбуке. И увидел кучу фотографий твоего сына. По десять штук в каждом посте! Ты был так счастлив. И горд. Я тебя понимал. Я чувствовал… скажем… Вот человек, который знает, как здорово быть отцом. Который безумно любит сына. Мы с ним похожи, подумал я. Он понимает, какое огромное значение имеет семья. Но на самом деле так случилось только потому, что Гретта сбежала с моей дочерью и разрушила нашу семью. В противном случае мы с тобой никогда бы не встретились.

– Дочерями, – перебил его Аполлон. – Ты мне говорил, что их у тебя две. Ты и тут наврал?

– Нет, – сказал Уильям, и впервые за все время у него смягчился голос. – У меня было две дочери.

В лунном свете Аполлон увидел, что Уильям плачет, и замер на месте. Ему казалось, будто его мозг получил удар электрического тока, хотелось утешить Уильяма, но он столько лгал. Однако Аполлон чувствовал, что в одном Уильям сказал правду – он потерял свою семью, и это немного свело его с ума. Сам Аполлон переживал нечто похожее.

Уильям ударил рукой по сетке, и Аполлон отскочил назад.

– Я вызвал кавалерию, – сказал Уильям. – Извини, что не попытался тебе помочь, я не мог. Я занимался совсем другим…

– Что все это значит? – спросил Аполлон. – Ты вызвал полицию? ФБР?

Уильям проигнорировал его вопросы, предложив взамен нечто более существенное.

– Сейчас я сброшу последнюю вуаль, Аполлон, и выложу все карты на стол. Эмма жива. Мы это знаем. Ты хочешь ее найти. Кэл – и все женщины здесь – не собираются облегчать тебе поиски. И не важно, что они говорят, они защищают своих. А я могу тебе помочь и готов пойти с тобой на край света.

– Но… – начал Аполлон.

– Но сначала тебе придется помочь мне вернуть Гретту и Грейс. Ты помогаешь мне, я – тебе. А ты уже знаешь, что я могу быть очень изобретательным.

Аполлон подошел ближе к окну и посмотрел на ночное небо и почти полную луну, как будто собирался загадать желание.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Просто поговори с Греттой за меня, – ответил Уильям. – Они не позволят мне ее увидеть. По крайней мере, пока я буду в состоянии разговаривать. Но она тебя не знает. Объясни ей, какой длинный путь я проделал, скажи, что она ни в чем не виновата, что мы оба обезумели, когда умерла Агнес. Я почти год не произносил ее имя вслух. Агнес. Моя милая девочка.

Сейчас я понимаю, что Гретта не виновата. Я умоляю ее о прощении за все те моменты, когда не мог держать себя в руках и швырял ей в лицо обвинения. Хочу предложить мое прощение, если оно ей нужно. Хочу, чтобы они с Грейс вернулись домой, и моя семья – то, что от нее осталось, – снова стала цельной. И я прошу тебя все это ей сказать.

– Откуда ты знаешь, что я ее увижу? Что им помешает прийти сюда и просто нас пристрелить?